Многие компании становятся корпорациями из-за налоговых преимуществ. В таких профессиях, как доктор или юрист, или частный предприниматель, люди объединяются по той же причине. В корпорации у вас должны быть ответственные должностные лица, при этом название должности необязательно означает, что род их деятельности измениться по сравнению с тем, чем они занимались в бизнесе раньше. В случае частного предпринимательства должностным лицом может стать жена, муж, сын или дочь. Лео Фендер имел это в виду, когда Fender Electric Instrument Co. в 1959 году подали заявку на объединение в корпорацию.

О создании корпорации было объявлено в такой статье, вышедшей в майском номере The Music Trades 1959 года:

Компания продолжит широкую исследовательскую деятельность в области разработки дизайна и конструкции электрогитар и усилителей, с тем чтобы обеспечить дилеров и клиентов Fender первоклассными электромузыкальными инструментами и усилителями.

Доброго слова за то, что сдержал свое обещание сэйлзам, заслуживает Дон Рэндалл. Процент комиссионных он назначил им еще тогда, когда они начинали работать с Fender Sales. В первые годы объемы продаж были небольшими, ведь и продавать тогда было особо нечего. Расширять сеть приходилось с помощью новых дилеров, не боявшихся связываться с новоиспеченным чудаковатым изобретателем, который имел нахальство «натягивать струны на стульчак». У многих из них сегодня дела совсем не плохи, им повезло – они успели вскочить в поезд этого нахального гения. Они поняли, что имя Fender как будто обладает какой-то магией, к тому же приносящей неплохую прибыль.

Со временем, по мере роста компании, доходы сэйлзов тоже значительно выросли. Снимите шляпу перед Доном Рэндаллом – он не уменьшил их комиссию. Им дали возможность развиваться вместе с компанией.

Очевидно, Fender Sales понравилось, как выглядели «телекастеры» с накладкой, которые мы сделали для Бака Оуэнса. Мы получили наряд на такие гитары, они назвали их Telecaster Custom и Esquire Сustom. Он был датирован 23 июля 1959 года.

Делая эти гитары, мы осторожно применили позаимствованный у Фреда Мартина опыт крепления накладок. Вечно буду благодарен Фреду за его помощь в те первые годы. Кажется, он испытывал ко мне определенное расположение, потому что, по его собственным словам, показал мне на своей фабрике много такого, чего не показывал ни одному другому конкуренту. Считаю, что Фред Мартин в мире бизнеса музыкальных инструментов был одним из гигантов. Горд тем, что имею возможность сказать, что он был моим другом.

В конце 1959 года мы впервые начали применять для покрытия корпусов усилителей материал Tolex коричневого цвета. Производила его компания General Tire & Rubber Co. из моего родного старого Акрона. Материал был чертовски прочен и износоустойчив, работать с ним было гораздо проще, чем с использовавшимся нами до этого твидом.

Я уже говорил, что Лео частенько подбрасывал мне производственные проблемы, хотя, конечно, делал это неумышленно. Вот вам пример. Некоторых из наших работников Лео взял на работу, едва они достигли соответствующего законодательству возраста. Двое таких исключительно одаренных сотрудников, Луп Дуарте и Лайли Джеймс, работали с ним со дня основания компании. Вы знаете, что помимо всего прочего, Лео Фендер был перфекционистом, и Луп и Лайли буквально обожествляли его. Он их сильно избаловал, ведь, по сути, это были его дети; он их буквально вырастил. (Если серьезно, они дали мне хороший урок на тему того, какие отношения преданности могут быть между работодателем и его работниками).

С первого дня Луп и Лайли работали монтажниками комплектующих гитар и корпусов усилителей. Работали они отменно. Когда у Лео был новый проект, монтажную работу по электрике он поручал им. Во многих партиях больших профессиональных усилителей изменения в электросхемы вносились буквально по ходу их изготовления. У Лео возникала идея, как улучшить усилитель, и он отправлялся прямиком к Лупу и Лайли, чтобы они меняли распайку.

А теперь представьте себе, что только Луп или Лайли знали о том, что что-то изменилось. Допустим, вы проверяете, как работает уже смонтированный блок схем перед тем, как его установят в корпус усилителя. Один из важных контрольных тестов здесь – замер напряжения в определенных точках. И вот вы себе проверяете, напряжение везде на уровне и все хорошо. И вот тут все и происходит. Вам попадается блок с другим напряжением. А у вас система поощрений, когда вам хорошо платят по числу качественных блоков, которые вы выпустили. Вы понимаете, что не сможете пропустить блок на следующую операцию, монтаж корпуса, потому что вам надо поставить на него свою печать с номером. Угадайте, с кого спросят, если после продажи выясниться, что он неисправен?

И такие проблемы возникали довольно часто. Контрольные проверки смонтированных блоков - это еще не все, с этими «Лео-так-решил» изменениями возникали и другие трудности. Например, я следил, чтобы инвентарный запас комплектующих всегда был в норме, а вносимые по ходу изменения подчас приводили к тому, что мои цифры по количеству единиц на корпус можно было выбрасывать на помойку.

Главным на контрольной проверке в цехе усилителей у меня работал Дик Стаут. Однажды получилось как раз так, что в схемы были внесены эти новые изменения, а ему об этом ничего не сказали. Дверь моего кабинета с треском распахнулась, и влетел Дик, вне себя от ярости. «Форрест, с меня достаточно. Я два часа убил на проверку блоков Bassman, а потом выяснилось, что Лео и Луп делают теперь по-другому, а мне не сказали. Я так работать больше не могу».

Дик готов был бросить все. Он был чертовски силен в электронике, и отлично справлялся со своей работой, эффективно руководил своим подразделением. Я не мог допустить его потери, и сказал: «Дик, я понимаю твое состояние, мне тоже это не нравится, обещаю тебе, что немедленно займусь этим вопросом». Я усадил его, постарался успокоить, завел разговор на какую-то отвлеченную тему. Вскоре он отошел и готов был отправится обратно на рабочее место. Слава Богу, до поры – до времени мне удалось сохранить хорошего работника. А теперь надо было позаботиться о том, чтобы такая ситуация не повторилась, иначе его доверие ко мне на будущее будет подорвано. Я знал, что он ожидает от меня быстрых действий, и понимал, что он заслуживает такого рода поддержки. И вот как я решил его проблему - а заодно создал еще одну самому себе.

Форрест Уайт

Я лично отнес и пришпилил это предупреждение на доске объявлений в цехе усилителей, а потом позвал Дика посмотреть. Он прочел его, и почему-то вдруг спросил, нельзя ли ему взять отпуск пораньше, например, прямо сейчас. Я ответил, что да, нормально, можно. Я не стал ему говорить, что и сам думаю, как взять отпуск пораньше – например, прямо сейчас.

Уважаемый читатель, очень скоро, раньше, чем растворился сахар в чашке кофе, моя дверь снова с треском распахнулась, и на этот раз это был не Дик. Это был Лео. Если вы думаете, что Дик был вне себя, то вы не видели, каким вне себя от ярости был Лео. То был один из тех немногих случаев, которым я был свидетелем, когда он не выбирал выражения. И должен сказать, что пришел он не для того, чтобы узнать, как мои дела. А скорее для того, чтобы… короче, вот что он сказал буквально: «… в рот, ты забыл, что это все-таки моя компания? Могу я рассчитывать, чтобы здесь, б…, делали то, что я хочу?».

Я с невинным видом спросил: «Что-то не так, Лео?». Но моя деланная невинность ситуацию совсем не разрядила. В ответ он, казалось, еще больше рассвирепел: «Ты отлично знаешь, что не так. Что это за гребаное предупреждение там на доске объявлений?».

Я сказал: «Хорошо, я сниму его, но тебе придется попрощаться с руководителем контролеров на усилителях. А потом, наверное, и заняться управлением компанией, потому что я тоже не смогу нормально работать, если ты не будешь с должным уважением относиться к порядку».

Он посмотрел на меня как бы удивленно, и на минуту-другую задумался. Потом сел и сказал: «Ладно, ты, наверное, прав». Предупреждение осталось на доске объявлений. Дик был доволен. Сотрудники монтажки тоже были довольны. Я вздохнул с облегчением. Лео… На самом деле, я не знаю, что по этому поводу думал Лео. Но проблема была решена.

Иногда, чтобы оказать помощь моему другу, мне приходилось воевать с ним. Дошло до того, что если где-то было шумно, Фредди шутил: «Да это Лео толкует с Форрестом». Но надо понимать, что мы с Лео никогда не обижались друг на друга, и наши разногласия касались только работы. Ему не нравилось все, что каким-либо образом отвлекало его от любимых занятий в лаборатории. Но я знал его достаточно хорошо и был уверен, что в конце месяца он с большим интересом будет изучать показатели прибыли, а мне придется повоевать, чтобы отстоять свои менеджерские приоритеты.

Пятидесятые годы стали выдающимся этапом в истории Fender. Темпы нашего роста были потрясающими. Ясно было, что наши сотрудники испытывают гордость причастности к компании, которая своими находками в области саунда практически перевернула мир музыки. Теперь почти каждый интересующийся музыкой знал, что Fender – не самая последняя деталь в автомобиле. Лео в классификации наших конкурентов был переведен из разряда «чудаков» в статус «где этот парень берет все свои идеи». Вы, конечно, знаете, что и я был горд товариществом с моим спарринг-другом Лео. Какие же это были чудесные годы…

Шестидесятые возвестили о появлении новинки Fender Jazz Bass. Кто-то может задаться вопросом – почему Jazz Bass? Лео Фендер, законченный перфекционист, с самого начала следовал советам музыкантов, и это стало причиной его настоящего сдвига по теме «что еще можно сделать, чтобы стать лучше и нужнее?». Дон Рэдалл заслужил дополнительную порцию уважения за снабжение Лео идеями музыкантов, которые он собирал через сеть фендеровских дилеров по всему миру. Jazz Bass здесь может послужить отличным примером. Хотя Precision Bass везде принимали очень хорошо, Jazz Bass давал тем музыкантам, кому это было нужно, кое что сверх того: более совершенную систему регулировки тембра, позволяющую добиться того сочного джазового звука; два восьмимагнитных звукоснимателя, специально переделанных под этот инструмент; глушители у каждой струны; более узкий у верхнего порожка гриф, и популярный дизайн offset waist, впервые представленный на гитаре Jazzmaster.

Наш первый наряд от Fender Sales на Jazz Bass был датирован 3 марта 1960 года.

Не знаю, верно ли, что джентльмены предпочитают блондинок (лично я предпочитают брюнеток), но музыканты в начале шестидесятых, кажется, предпочитали светлый тон, особенно если судить по количеству полученных нами заказов на инструменты цвета blond. Но они были и более дорогими. Мы были вынуждены делать 5% надбавку на эти модели. (Но косметика у наших блондинок была не Revlon, а лак DuPont Duco).

Я уже говорил, что со Спиди Уэстом нас связывала многолетняя дружба. У Спиди был свой особенный стиль игры на стил-гитаре, и я никогда не слышал, чтобы кто-то мог его повторить. Парень был просто откровенно хорош. Насколько он был хорош? Что ж, он играл партию стил-гитары в хитовой вещи “Y’all come” Бинга Кросби, вышедшей на фирме Decca в Personalities Series. Бингу так понравилась игра Спиди, что он пригласил его на свое первое выступление в национальной телепередаче. На сцене, в свете софитов, они исполнили “Y’all come” – Бинг пел, а Спиди играл – в точности как на той записи.

У Спиди был контракт с Capitol Records, но его умения пользовались таким спросом, что он играл с артистами всех крупных рекорд-лэйблов. Однажды, выходя с Capitol, он встретил «поющего ковбоя» Тикса Риттера (Tex Ritter). У Тикса была такая привычка – случалось, что он фыркал, перед тем как начать говорить, и вот он фыркнул и сказал: «(Фырк) Эй ты, бля, кросавчег, сегодня наконец я слышал запись, в которой ты не участвовал!» (Потом я вам расскажу еще кое-что о Тиксе и его отношениях с Лео и со мной).

Несколько лет назад Спиди перенес небольшой инсульт, и до сих пор испытывает боли в правой руке, так что теперь он больше не играет на стил-гитаре. Но за исключением руки, он в отличной форме. Он сыграл очень важную роль в период серьезного развития Fender в 1960-м. Вот что он сам об этом пишет:

Я был принят на работу в 1960 году, для чего мне пришлось вернуться в Тулсу (Оклахома). Fender Sales строили там большой склад и магазин, чтобы улучшить снабжение всех своих дилеров в 37 штатах. Меня взяли на работу менеджером этого склада. Мне это открыло уникальные возможности. Я никогда не занимался ничем подобным, но с жаром принялся за дело. Люди из Fender Sales помогли мне войти в курс, и все вышло здорово.

Случалось, что когда я бывал в Калифорнии, мы с Лео и Форрестом шли обедать, и они рассказывали мне о своих новых проектах, над которыми работают, спрашивали, нет ли у меня каких-нибудь идей по этому поводу. После обеда мы шли на фабрику, и они показывали свои наработки. Включив что-нибудь показать, они спрашивали, что я думаю об этом. Мне было приятно, что мое мнение что-то значит для них.

С Лео Фендером, Форрестом Уайтом и Доном Рэндаллом у меня были отличные отношения. Работать в Fender было великим делом. Думаю, что на самом деле, мне в жизни выпала удача познакомиться с гениальным Лео Фендером. Мы дружили с ним больше сорока лет, с самого рождения компании, со времен его радиомастерской, до самой его кончины. Мне всегда будет не хватать его, и я всегда помню о нем.

Спиди Уэст

Благодарен Спиди за его теплые слова и отличную работу на Fender, когда он руководил складом в Тулсе. Он рассказывал, что Дон довольно часто бывал там. Он ждал, что Дон будет указывать, что надо сделать и что поменять, но Дон никогда этого не делал. Он всегда говорил Спиди продолжать в том же духе и хотел, чтобы конторы сэйлзов в Санта Ане работали так же без запинки. Спиди здорово уважал Дона; хорошо зная Дона, я легко могу это понять.

Маленькие компании не слишком подвержены вниманию внешних сил, таких как различные профсоюзные объединения и правительственные управления. Но если такая компания демонстрирует устойчивый рост и приносит прибыль, то внешние силы могут предлагать, и подчас настойчиво, помощь в управлении вплоть до принятия каждодневных решений. Как я уже рассказывал, где-то в середине 56-го года я ввел по всей компании систему поощрений, оказавшуюся довольно эффективной. Работники были довольны, ведь они зарабатывали больше денег, чем на любом другом предприятии в нашем регионе. А поскольку производительность труда у нас в результате тоже значительно выросла, Fender демонстрировал очень достойные показатели прибыли. Это стало известно тем самым внешним силам, и они захотели поучаствовать в происходящем.

Первые профсоюзы появились на потогонных производствах времен промышленной революции. Их работникам мало платили и с ними плохо обращались. По сравнению с нынешними, условия труда были безобразными. Для работников единственной альтернативой было объединение усилий в попытках исправить эти нарушения. И вот так, для самозащиты, появились профсоюзы.

Не вижу никакого греха в том, что работник является членом профсоюза, если он считает, что это ему поможет защитить свои права и улучшить условия. Думаю, однако, что первоначальные намерения организованного труда были опорочены наплывом нежелательных элементов, стремящихся лишь к собственному обогащению, и не беспокоящихся о благополучии работников, интересы которых они должны были бы представлять. Как это ни печально, но работникам лучше держаться подальше от такого мошенничества.

Именно так относились к этому наши сотрудники в 1956 году, когда нас начали обрабатывать представители профсоюзов. Они понимали, что по нашей системе зарабатывают больше, чем мы смогли бы им платить исходя из жестких почасовых тарифов, как этого требовали профсоюзы. Профсоюзы обычно всячески противятся введению поощрительных схем.

Однажды днем в 1956 году я как обычно работал у себя в кабинете, как вдруг мне под нос сунули лист бумаги. «Вот, подпиши здесь, я буду представлять твоих работяг» - пробасил голос.

Я поднял голову и увидел корявого детину ростом под два метра и весом килограммов за сто. «Кто вы и что вам нужно?» - спросил я.

«Меня зовут так-то и так-то, я представляю такой-то профсоюз, - ответил он. – Я зашел в боковые ворота, через дверь в конце здания».

Я заявил, что ничего не подпишу, не проконсультировавшись с нашим юристом, а потом сказал, что он влез куда не надо и ему лучше побыстрее унести свою задницу из моего кабинета, пока я не вызвал полицию.

Я действительно готов был вызвать полицию. Чего я не готов был сделать, так это обсуждать что-либо с нашим юристом, ведь у нас его просто не было. В 1956 году мы еще не могли позволить себе иметь юриста. Я сам принимал все решения – в том числе и юридические. Но теперь можно было его и завести, особенно после того как ко мне в кабинет завалился этот незваный головорез. Таким образом, я подыскал хорошего специалиста, хотя и дорогого. Это был Билли Уолш из Лос-Анджелеса. Он работал с киностудией Metro-Goldwin-Mayer, был знаком с Кларком Гейблом и другими звездами времен расцвета Голливуда. Но главным было то, что именно он написал рекомендации по организации Национального управления США по вопросам трудовых отношений в регионе Лос-Анджелеса.

Тогда, в пятидесятые, если вы были работодателем и отклонялись от жестких рекомендаций управления по трудовым отношениям, у вас могли возникнуть серьезные проблемы. Если вы не так сделали замечание своему работнику, это могло быть расценено как нарушение его прав. Меня, например, вызывали в управление за то, что я запретил одному работавшему у нас кубинцу петь здравицы Фиделю Кастро, поскольку просто боялся, что парни из столярки набьют ему физиономию.

Я поинтересовался мнением наших старых опытных сотрудников, хотят ли они видеть этого профсоюзника их представителем. Они чуть не упали. Они сами наняли юриста и учредили свой собственный союз, назвали его Союз производственных работников Калифорнии. С ним они чувствовали себя в безопасности от вмешательства извне, да и управление по трудовым отношениям признало их организацию. Но профсоюзники не отставали. Они не оставляли попыток внедриться к нам, и в апреле 1961 года дело дошло до скандала. В чем только меня не обвиняли, да еще приходилось очень осторожно на все это отвечать, ведь управление, казалось, позволяло профсоюзам все, разве что не смертоубийство, а вот работодатель и слова не мог вымолвить. «Нарушение прав», понимаете ли.

К 1961 году у нас было довольно много работников. Мы занимали уже одиннадцать зданий – девять, построенных Грэди Нилом и еще два через дорогу. В одном из них располагался сервис-центр, а в другом – склад комплектующих.

Мне совершенно не хотелось, чтобы наши новые сотрудники думали, что все, о чем говорят профсоюзы – истинная правда. Надо было заботиться о репутации компании, и читать морали мне не хотелось. Но меня здорово угнетало, что власти в некоторых вопросах по отношению к работодателю действуют прямо как Гестапо. Отмечу, что от Лео мне не приходилось ожидать ни помощи, ни поддержки. Он совершенно не хотел вникать в проблемы управления. И что бы вы о том не читали или слышали, вся ответственность была на мне и все вопросы менеджмента весь период до CBS приходилось решать исключительно мне одному.

По правилам управления по трудовым отношениям, мне запрещалось обсуждать с сотрудниками домогательства со стороны профсоюзников, иначе меня обвинили бы в нарушении их прав на получение соответствующей информации. Но гораздо сильнее, чем то, что им там говорят, меня бесила мысль, что мне запрещалось говорить что-либо в свою защиту. И тогда я решил высказаться на бумаге, и выпустил бюллетень. Упоминающаяся в нем ассоциация – это организация, созданная нашими работниками. Они меня попросили что-нибудь предпринять, но другие профсоюзы узнали об этом и стали жаловаться. Вот что было сказано в моем бюллетене:

8 ноября 1961 г.

Извещение

Это извещение мы делаем, используя наше конституционное право на свободу слова.

Мы считаем, что наши сотрудники только выиграют от того, что мы выскажем свое мнение и приведем некоторые подлинные факты о тех действиях, что мы предприняли в отношении ряда некоторых противоречивых вопросов.

1. Мы никого не подталкиваем к участию в каких-либо объединениях. Мы предприняли определенные действия по конкретному вопросу, о которых нас попросили, но считаем, что это была ошибка. Мы исправили эту ошибку.

2. Мы не оказываем незаконной поддержки ни одной организации или ассоциации.

3. Мы никогда не прибегали к угрозе закрыть фабрику по какой бы то ни было причине. Мы считаем, что сотрудник вправе сам выбирать, как наилучшим способом обеспечить свои интересы.

Просим принять во внимание, что не существует закона, принуждающего человека рисковать, работать сверхурочное время, что необходимо для развития успешного бизнеса, и что, в свою очередь, дает средства к существованию тем, кто принимает его приглашение на работу. Надо понимать, что в начальный период, когда дела идут тяжело, никто не торопиться протянуть руку помощи – финансово или каким-то другим образом. Но ирония в том, что когда он начинает преуспевать, разные посторонние заинтересованные лица стремятся связать его бюрократическими путами и контролировать каждое действие.

Для справки (Новый академический словарь Уэбстера):

Свободное предпринимательство – свобода частного бизнеса организовываться и работать с целью получения прибыли на основе конкуренции без вмешательства со стороны властей, выходящего за рамки поддержания баланса национальной экономики.

(Без комментариев)

Мы живем в самой великой стране. Да благословит нас Господь сохранить свободу, которую мы все так горячо любим и которой, кажется, день за днем медленно лишаемся.

Форрест Уайт

Я искренне удивился, что управление не подняло шум по поводу бюллетеня. После этого проблема как бы рассосалась, и внешнее вмешательство сошло на нет. Всего за время моего управленчества пять крупных профсоюзов пытались подрядить Fender Electric Instrument Co. Ни одному из них этого так и не удалось. Пока я занимался этими проблемами, Лео выдал Fender Bass VI. Это был шестиструнный бас, сделанный в расчете на популярность т.н. «нэшвилского саунда». Мой друг Харольд Брэдли говорил мне, что этот новый саунд, о котором все говорили, связан с появлением шестиструнной бас-гитары, выпущенной Danelectro Corporation. Он играл на таком инструменте на записях в Bradley’s Barn, принадлежащей его брату Оуэну студии.

В 1961 году Лео запустил еще один новый продукт – усилитель «пиггибек», в котором динамик и блок электроники размещались в разных корпусах. Общий вес теперь распределялся между корпусами, и музыкантам было значительно легче перевозить усилитель с одной точки на другую.

Придерживаюсь мнения, что поддержка организации досуга сотрудников является правильной корпоративной политикой. В 1959 году Fender выделили деньги на первые корпоративные соревнования по боулингу. Мне предоставили возможность поучаствовать, и благодаря содействию моих партнеров по команде мне удалось отыграть в боулинг свой первый сезон. Осенью 1961 года мы вместе с нашим «пианистом» Харольдом Родесом ходили на мастер-класс по боулингу. Инструктора звали Рэй Уинчелл, и мне очень нравилась та непринужденность, с которой он рассказывал об основах этой игры. Он был спокойным приятным малым, и мы оба подумали, что для нас он был бы неплохим сотрудником. Поскольку мы быстро расширялись, я постоянно думал о новых кадрах. Я обратился к Рэю с предложением, и недолго думая, он в сентябре 1961 года присоединился к Fender.

Рэй начал свою карьеру на производстве в Fender, но как и все мы, стремился к лучшему. В 1984 году он перешел в кредитный отдел Rolandcorp US. В своем новом амплуа Рэй преуспел, и вскоре коллеги избрали его председателем музыкального отделения Национальной ассоциации специалистов по кредиту. Позднее Рэй вернулся на Fender, и я еще расскажу, как и когда это произошло. Вы поймете, почему я горжусь тем, что именно я взял его в команду.

В 1962 году у Fender Sales появилась возможность показать на летней ярмарке в Чикаго Jaguar - мою самую любимую гитару Fender. Люблю ее потому, что у меня маленькая кисть, а мензура этой гитары составляет 24 дюйма. Мне просто легче играть на ней, чем на Telecaster или Stratocaster с мензурой 25 Ѕ дюйма. По той же причине эта гитара нравилась и Рою Лэнхэму (Roy Lanham). Горжусь тем, что у меня есть Jaguar 1964 года, эпохи до CBS, и не собираюсь его продавать.

Харольду Родесу на той ярмарке 1962 года было чем гордиться. Вы помните, что он пришел на Fender со своим проектом электропиано осенью 1955 года. Они с Лео все еще не довели до ума этот проект, но между тем разработали новый инструмент – Fender-Rhodes Piano Bass. В левой руке на этом клавишном инструменте можно было играть партию «баса», и он станет популярным в группах малого состава. Дилеры на той торговой ярмарке увидели Fender-Rhodes Piano Bass в первый раз. Вскоре появится и электропиано Харольда.

Вы можете спросить, почему же разработка первого инструмента Fender-Rhodes заняла столько времени – с осени 1955 года до лета 1962 года, если Лео обычно выдавал новый продукт за три месяца. Лео делил свое время в лаборатории между новыми струнными инструментами и усилителями и клавишными. Если бы он сам принимал все решения, он подготовил бы модель к производству гораздо быстрее. Да, Лео был боссом, и мог принимать решения сам, но испытывал уважение к Харольду. Харольд – отличный парень, но мечтатель по своей природе. С какой бы проблемой в процессе разработки он не сталкивался, он всегда думал, что лучшее (чем то, что у него было сейчас) решение где-то рядом и завтра он обязательно его найдет. Он был добросовестным работником, и хотел сделать свою работу как можно лучше. Но его постоянные отсрочки доставляли много проблем Лео, Дону Рэндаллу, сэйлзам, дилерам Fender, да и что уж скрывать, и автору этих строк.