Эта группа в свое время записывалась со скрипучей греховодницей Марианной Фэйтфул, эта группа когда-то делала каверы Misfits и Killing Joke, в этой группе уважают Белу Лугоши и Бориса Карлоффа. А в свободное от вышеперечисленных занятий время МЕТАLLICА делает музыку, вынуждающую миллионы живущих распаковывать свои кошельки или даже Napster какой запускать.

Когда Джеймс Хэтфилд и Ларс Ульрих встретились в Лос-Анджелесе весной 1981 года, в музыкальном магазинчике, у них было немного общего - кроме разве что истерии по поводу тяжкого рева гитар. Торбен Ульрих, звезда датского тенниса, всячески баловал сына, Ларса, таскал его с собой по всему миру на турниры и приучал к хорошей музыке. Джеймс же Хэтфилд, родители которого развелись, привыкал к отцу - религиозному маньяку...

Ульрих любил европейский тяжелый рок, Хэтфилд ценил американский панк. В общем, все это долгая история. Важно лишь то, что из тысяч команд, начинавших свою карьеру с репетиций более чем сомнительных, только семь обогнали "Металлику" по продажам в США. А именно: The Beatles, Led Zeppelin, Pink Floyd, Eagles, Aerosmith, Rolling Stones и Van Halen. Из них только "Металлика" продолжает активно гастролировать. Весь прошлый год они провели в сражениях с web-проектом Napster, организовавшим беспрепятственный и бесплатный доступ всем желающим к песням коллектива. Музыканты не получали авторских отчислений и впали в ярость. Кроме того, басист Джейсон Ньюстед объявлял о своем выходе из группы.

PLAYBOY: В прошлом году вы потратили кучу времени на битву с Napster'oм. И чего вы в результате добились?

УЛЬРИХ: Чего мы действительно добились, так это внимания американской общественности. Люди обсуждали наши баталии с большим интересом, чем ход президентских выборов. У меня появилось такое ощущение, что с приходом нового тысячелетия люди решили, что они могут делать с интеллектуальной собственностью все, что им заблагорассудится. Представьте себе ситуацию: существует кружок подружек-старушек, которые зарабатывают на жизнь, придумывая узоры кружев. И вдруг их рисунки крадут и начинают продавать через Интернет. И старушки остаются без средств к существованию.

PLAYBOY: А как быть с вашими фэнами, которые поддержали Napster?

УЛЬРИХ: Если ты перестал быть фэном "Металлики" только потому, что я не раздаю свою музыку бесплатно на каждом углу, то - катись ты...

ХЭММЕТ: Я до сих пор шокирован реакцией людей. Люди крадут нашу музыку, и мы хотим остановить это безобразие. И при этом нами все недовольны. Я понимаю, что компьютер делает воровство элементарной вещью. Ты только нажал кнопку, кликнул левой клавишей мыши, и у тебя в компьютере свежий диск "Металлики". "Разве я что-то украл? Я просто скачал файлы!" Но это дешевая отмазка. Воровство - это неправильно.

УЛЬРИХ: Я сам хочу распоряжаться судьбой моих песен. Продажа музыки он-лайн? Прекрасно, почему бы и нет. Но как можно наладить он-лайновую индустрию, когда твой сосед раздает все твои песни бесплатно?!

PLAYBOY: Как вообще вы относитесь к критике?

ХЭММЕТ: Нас... э-э-э... и в хвост, и в гриву начиная с самого первого дня. Когда вышел наш дебютный альбом "Kill 'Em All", он вообще никому не понравился. О'кей, весь наш второй диск состоял из "медляков". И что ж? Нас опять критиковали. Поэтому, честно говоря, сейчас нам решительно насрать на всю эту критику.

ХЭТФИЛД: "Металлике" нравится быть презираемой.

ХЭММЕТ: Мы любим, когда нас ненавидят, абсолютно верно. Перед тем как мы объединились в команду, мы были аутсайдерами - так что такой образ мышления и мировосприятия как раз для нас.

PLAYBOY: Теперь, когда вы суперзвезды, наверное, легко забыть, насколько непопулярными вы были двадцать лет назад.

ХЭТФИЛД: Когда мы объединились с Ларсом, то нам нравилась музыка, которую никто не понимал. Особенно в Лос-Анджелесе. Мы были быстрыми и тяжелыми. Все в Лос-Анджелесе слушали короткие, легко запоминающиеся песенки - Motley Crue, Ratt, Van Halen. Мы были другими, да и выглядели мы уродливо. С их точки зрения.

PLAYBOY: Но у вас ведь вроде бы не было отвращения к одежде в стиле Лос-Анджелеса?

ХЭТФИЛД: Нам говорили: "Парни, натяните кожаные штаны, а то вы выглядите, как ощипанные цыплята!" И что? Во время нашего первого тура по Америке мои кожаные штаны погибли. Я решил после концерта высушить их на обогревателе. В результате в районе промежности образовалась огромная дыра. Они превратились в штаны-чулки из двух отдельных штанин, наподобие тех лосин, что носили индейцы до оккупации Америки испанцами. К счастью, я не выбросил свои любимые джинсы и это меня спасло.

УЛЬРИХ: В Лос-Анджелесе мы были отверженными. Первый год нам было довольно одиноко.

ХЭТФИЛД: Мы время от времени выступали в маленьких клубиках, особенно если наших подружек не было поблизости. Наша аудитория тогда была невелика - скучающий бармен и несколько подростков. Потом самые упертые парни стали таскаться за нами везде и стали как бы членами нашей команды. А что? Если парни хотят перетаскивать нашу аппаратуру, то мы не против. В конце концов, мы же не лошади!

PLAYBOY: Откуда в ваших ранних записях возникла средневековая тема? Темницы, драконы и прочее...

ХЭТФИЛД: Judas Priest довольно долго были для нас образцом. "Вот как мы должны делать металл!" Правда, тогда мы были совершенно безбашенными. Отработав на сцене, мы возвращались в гостиницу и начинали крушить мебель. Все наши деньги уходили на покупку новой мебели. ХЭММЕТ: Тогда мы бухали сутками напролет и плохо переносили свежий воздух. Но нам было на все наплевать. Наша репутация бежала далеко впереди нас. Я практически не помню тур "Kill 'Em All" - обычно мы начинали часа в три и к концерту были уже в полном невмене.

ХЭТФИЛД: Все наши попойки сопровождались разгромами номеров. Однажды мы с приятелем накачались виски и пытались протащить в наш трейлер огромную коробку фруктов и всяких деликатесов, полученную от наших спонсоров. А дверь оказалась слишком узкой. "Что? Не пролезает? Давай сделаем дыру!" В итоге трейлер был наполовину разрушен. Меня вызвал в свою контору наш промоутер, Билл Грэхем. Он посмотрел на меня и говорит: "Брат, у меня уже были подобные проблемы и беседы с Сидом Вишезом и Кейтом Муном..."

PLAYBOY: Джеймс, что ты подумал о Ларсе после вашей первой сессии?

ХЭТФИЛД: У Ларса была неплохая ударная установка, пусть даже с одной тарелкой. Тарелка, правда, постоянно падала на пол, и нам все время приходилось ее поднимать. Ну что сказать? Ларс был очень хреновым ударником. Да и сейчас он тоже далеко не "Ударник года". И все это знают. Когда репетиция закончилась, то мы с парнями посмотрели друг на друга и сказали: "Что это было?" Мы даже отправили Ларсу счет за потраченное студийное время. (Смеется.) Кроме того, мы были слишком разными. Его манерность, его внешний вид, его акцент, его запах. Он пах - он пах, как Дания, я думаю. Они, видимо, по-другому относятся к гигиене. Мы вот в Америке пользуемся мылом...

УЛЬРИХ: Американских детей принудительно моют по четыре раза за день.

PLAYBOY: Тебя тоже мыли?

УЛЬРИХ: По-моему, слишком часто.

ХЭТФИЛД: Мы ели гамбургеры, а он трескал эту ужасную копченую сельдь. Он был как пришелец из другого мира. Богатый испорченный сынок своего знаменитого папаши. Конечно, он знал, чего хочет, шел к цели и добивался своего.

УЛЬРИХ: Я получил самое либеральное воспитание, которое только возможно. Объездил вместе с отцом весь мир. Да, мы с Джеймсом вышли из разных слоев. И чем старше становимся, тем сильнее различия между нами.

ХЭТФИЛД: Ларс открыл для меня очень много различной музыки. Сутками напролет я торчал у него дома и слушал музыку. Размеры его коллекции дисков ввергали меня в шок - я покупал от силы один диск в неделю, а он мог спокойно вернуться из магазина с двадцатью дисками сразу. Он покупал даже Styx и REO Speedwagon, группы, которые он услышал в Дании. Я спрашивал: "Этото тебе зачем?"

УЛЬРИХ: У меня бывают навязчивые идеи. Если я чем-нибудь заинтересуюсь, то просто обязан узнать об этом все, в мельчайших подробностях - будь то датские кресла эры модерна или группа Oasis.

PLAYBOY: Если ты так сильно любишь Данию, то почему застрял в Лос-Анджелесе?

УЛЬРИХ: Стоило мне окончить школу в Дании, как тут же родители решили перебраться в Америку, рассчитывая на то, что я продолжу карьеру теннисиста. Мы обосновались в городке Ньюпорт-Бич, который ужасно похож на этот жуткий Беверли-Хиллз. Представь, все кишит сытыми детишками в гребаных розовых рубашках Lacoste и тут объявился я в черной футболке Iron Maiden.

PLAYBOY: Каким был Джеймс, когда ты его встретил?

УЛЬРИХ: Никогда в жизни не встречал никого более застенчивого. Он был чудовищно замкнут. Кроме того, у него были прыщи по всему лицу.

ХЭТФИЛД: Когда я встретил Ларса, моя мать только что бросила нас с отцом. Поэтому любой человек воспринимался мной как враг. А еще я смертельно устал от религиозных диспутов. Когда группа образовалась, я подумал, что не обязан больше ни с кем говорить. Тогда никто не мог понять, каким адом для меня было пение. (Смеется.)

PLAYBOY: А что было не так с твоим религиозным воспитанием?

ХЭТФИЛД: Я был принят в Christian Scientist, которая представляла собой весьма странную религию. Главное правило - "Бог все видит и все помнит". Твое тело - только раковина для души, и тебе не нужны доктора. Кстати, рядом с нами жила девушка, сломавшая руку. Она показала мне ее и сказала: "Я сломала руку, но сейчас, смотри, все хорошо. Бог заботится о нас". Ее кости срослись неправильно, и выглядело это просто кошмарно. В детстве я был хиляком, у меня даже не хватало сил на то, чтобы играть в футбол. Поэтому в школе я ходил в "класс здоровья". Пацаны спрашивали меня: "Почему ты туда ходишь? Ты доход, что ли?"

PLAYBOY: Вы когда-нибудь убегали из дома?

ХЭТФИЛД: Однажды мы с сестрой сбежали. Наши родители поймали нас примерно через четыре квартала. И потом долго выбивали из нас дурь.

ХЭММЕТ: Я, как и Джеймс, родом из трудной семьи. Мой папаша дико бухал и периодически нас с мамой поколачивал. Я раздобыл гитару и предпочитал вообще не высовываться из комнаты. Да, я выплеснул много гнева в свою музыку. Я вот еще помню, когда мне было лет 9 или 10, сосед оттрахал мою собаку, Типпи, у меня на глазах...

PLAYBOY: Кажется, хэви-металл привлекает непропорционально большое количество людей, которых унижали в детстве?

ХЭММЕТ: Я так думаю, что хэви-металл - это терапия. Музыка, которая снимает напряжение. Наверное, именно поэтому люди с тяжелым детством его обожают.

УЛЬРИХ: Если вы идете на концерт Элтона Джона, то видите, что зрители имеют примерно одинаковый положительный эмоциональный настрой. А вот если бы вы выстроили десять фэнов "Металлики" у стены, то получили бы 10 различных историй...

PLAYBOY: И трое из них тут же нассали бы на стену.

УЛЬРИХ: Ага, а еще один постучался бы в нее головой. На вашем месте я бы не стал мести всех под одну гребенку!

PLAYBOY: Ладно, вернемся к началу вашей истории. Когда вы придумывали название для команды, были какие-нибудь варианты позабойнее, чем Metallica?

УЛЬРИХ: У меня был список из 20 неплохих вариантов: Nixon, Helldriver, Blitzer и так далее. Мне лично больше всего нравился Thimderfuck.

PLAYBOY: Как вы привлекали девушек на ваши концерты?

ХЭММЕТ: А девушки всегда ходили на наши концерты. Другое дело, что по внешнему виду они не сильно отличались от парней.

УЛЬРИХ: Девушки часто приезжали на автобусе с фэнами и по пути отсасывали у всех. Ну типа: "Парни, есть пара девчат! Давайте в очередь…"

ХЭТФИЛД: Девушки просто балдели от того, что делали. И были очень хороши. Ларс был ими очарован, все время с ними болтал и старался поглубже забраться им в трусики. А Клифф... О-о-о, у него был огромный член.

PLAYBOY: Так. Что вы помните о смерти Клиффа Бертона?

ХЭТФИЛД: Я помню, как проснулся от того, что все вещи полетели в разные стороны. В суматохе выпрыгнул из окна автобуса в одних трусах. Помню, как потом увидел ноги Клиффа, торчащие из-под перевернувшегося автобуса. У него были очень белые ноги. Я сразу понял, что ему пришел конец. Нас привезли в госпиталь, осмотрели, и потом наш менеджер сказал: "Собираем группу и поехали". А мы уже и не группа! Поэтому мы двинули в ближайший кабак и преизрядно нарезались.

ХЭММЕТ: Клифф был очень изящным парнем. И очень красноречивым. Я только не могу понять, почему погиб именно он, а не кто-то из нас.

НЬЮСТЕД: Клифф Бертон был для меня богом. Никто до него и никто сейчас не может играть так, как играл он. Люди копируют его, но ни у кого нет такого внутреннего драйва.

PLAYBOY: Как вы узнали, что Клифф умер?

НЬЮСТЕД: Приятель разбудил меня в 6 утра. Он сказал: "Газету прочитай!" Помню, как мои слезы текли по газетному листу и медленно впитывались в его напечатанную фотографию.

PLAYBOY: А потом ты подумал: "Стоп, а ведь "Металлике" нужен новый басист..."

НЬЮСТЕД: Я все время этим грезил.

PLAYBOY: Они привезли тебя в Сан-Франциско для прослушивания. Нервничал?

НЬЮСТЕД: Всю ту неделю я не мог спать. Оставшиеся до прослушивания пять дней я играл вообще без остановки. Мозоли на мозолях. И только когда я почувствовал каждый свой нерв внутри, я решил передохнуть...

PLAYBOY: Ну и как они вели себя на прослушивании. Жестко?

НЬЮСТЕД: Помню, пришел парень, который мог бы стать басистом у Quiet Riot или кого-то еще. Но Джеймс равнодушно послушал и сказал только: "Следующий!" Все были ошарашены…

PLAYBOY: Расскажи о первом годе работы с ними.

НЬЮСТЕД: Я плохо его помню. Было слишком много эмоциональных переживаний... Однажды в четыре часа утра, когда мы были в Нью-Йорке, они замолотили в дверь моего гостиничного номера. Колотили и орали: "Вставай, козел! Пора бухать!" Представляете? "Ты сейчас в "Металлике", так что открывай эту гребаную дверь!" Косяк не выдержал, и дверь влетела вместе с ними внутрь номера. "Надо было открывать, сука!" И они хватают с постели матрас и закатывают меня в него. Затем наваливают сверху кресла, стол, тумбу для ТВ - в общем, все, что находят в номере. Выбрасывают в окно мою одежду, мои кассеты, ботинки... Вымазывают все кремом для бритья и зубной пастой... А потом убегают со словами: "Добро пожаловать в группу, придурок!"

PLAYBOY: А кто был главным алкоголиком в "Металлике"?

ХЭММЕТ: Джеймс, конечно. Он легко выдувал полбутылки виски и с удовольствием запивал это дело водкой.

УЛЬРИХ: Джеймс Хэтфилд. Он воспринимал алкоголь как своеобразный вид отдыха от нас.

ХЭТФИЛД: Да, мне дико нужен был воддер. Я дико удивлен, что до сих пор еще жив.

НЬЮСТЕД: Сложный вопрос. Я думаю, что они с Ларсом примерно равны. Но Джеймс единственный, кто пьет так много, что не в состоянии иногда приехать на репетицию или фотосессию.

ХЭММЕТ: Джейсон не такая пьянь. Он зато дико любит дуть.

PLAYBOY: Люди, которые любят быструю музыку, обычно любят еще и амфетамины. Группа все делает на скорости?

УЛЬРИХ: Джеймс единственный, кто никогда реально не злоупотреблял наркотиками. Я, Джейсон, Кирк и Клифф - мы всегда экспериментировали с различными штуками. ХЭММЕТ: Кокаин всегда присутствовал в нашей жизни.

PLAYBOY: Группы обычно напоминают семью. А у вас, как я смотрю, все иначе...

ХЭММЕТ: В нашей истории хватало и мыльных опер, и мелких драм, Я часто выступал в качестве рефери. Я был буфером то между Джеймсом и Ларсом, то между Ларсом и Джейсоном...

ХЭТФИЛД: Ларс обычно подстрекатель, с его-то глоткой. Временами он полный осел. Однажды я ему пересчитал зубы прямо на сцене. По-моему, это было во время нашего третьего концерта. Мы отлично выступили и собирались играть на бис "Let It Lose", а он вдруг начал другую песню, "Killing Time"!

УЛЬРИХ: Мне показалось, что она больше подходила для биса. И тут-то он мне и врезал...

ХЭТФИЛД: Помню, что пару раз швырял его в ударную установку. Разбросал все тарелки и разломал большой барабан на куски.

УЛЬРИХ: Я дрался с Джейсоном пару раз...

ХЭММЕТ: А вот я никогда никого не бил из нашей команды. Сейчас я много занимаюсь йогой и читаю книги по восточной философии. Не ем никакого мяса: ни говядину, ни свинину, ни птицу.

PLAYBOY: За последние годы с "Металликой" произошло немало неважных штук. Может быть, вы - группа с плохой кармой?

ХЭММЕТ: Вполне возможно. Не знаю, может быть, это реализовалась выпущенная на свободу энергия наших песен. Ведь люди поглощают энергию наших песен. 90 процентов времени - это хорошо, но, может быть, остальные 10 процентов - плохо.

PLAYBOY: He могли бы описать изменения, произошедшие с группой в период, начиная с "...And Justice For All" и до "Металлики"?

УЛЬРИХ: С приходом в команду Джеймса звучание стало помягче, покомфортнее, уязвимее, что ли. Вместо "Все достало, и я иду всех мочить" мы стали несколько другими. Ну, типа "Все достало, и я от этого страдаю".

PLAYBOY: Из всех вещей, что ты написал, Джеймс, какая вызывала наибольшее сомнение перед записью?

ХЭТФИЛД: "Nothing Else Matters". Это очень сентиментальное произведение.

PLAYBOY: По-моему, "Nothing Else Matters" похожа на песню Styx "Babe"...

ХЭТФИЛД: Вот черт! Я думаю, что у нас так получилось не специально.

ХЭММЕТ: Когда я ее впервые услышал, то подумал, что Джеймс написал любовную песню для своей подружки. Это звучало просто жутко...

ХЭММЕТ: Джеймс всегда старается выглядеть очень сильным и уверенным в себе парнем. И для него очень сложно писать сентиментальные, проникновенные песни. Ларс, Джейсон и я - мы все прошли через разводы. И мы брали что-то из такого опыта и вливали это в нашу музыку, чтобы получить из этого в результате что-то позитивное. Думаю, что именно поэтому звучание на альбоме "Metallica" получилось именно таким, как оно получилось.

PLAYBOY: До этого вы были самой популярной хэви-металл группой. Но с выходом "Metallica" вы стали настоящим мейнстримом...

ХЭММЕТ: Это звучит банально, но девушки любят мелодичные, легкие и приятные песни. И если это то самое, что может превратить их в наших поклонниц, то стоит этим всерьез озаботиться.

PLAYBOY: Вы мыслитель?

ХЭТФИЛД: Не-е, я не люблю думать.

PLAYBOY: Когда вышел диск "Load", вы коротко остриглись, сделали макияж и модно приоделись. Это был весьма резкий переход от вытертых джинсов...

ХЭММЕТ: Да, была у нас такая фаза. Мы таким образом отражали текущий момент времени. Кто знает? Может, мы еще впадем в какую-нибудь крайность.

PLAYBOY: Вы неплохо смотрелись без своих спутанных грив...

ХЭТФИЛД: Да ладно тебе. Все металлисты носят гривы.

ХЭММЕТ: Я никогда не носил гриву.

НЬЮСТЕД: Я носил гриву только три месяца в 1987 году.

PLAYBOY: Джеймс - образец просвещенной деревенщины?

ХЭММЕТ: Точно. Он живет за городом, пьет много пива, имеет кучу ружей и таскается с ними на охоту. В общем, ведет легкий и беззаботный образ жизни.

ХЭТФИЛД: Брат, овощи я тоже ем. Но их слишком легко убивать. Ведь у морковки нет ни единого шанса от тебя убежать. Я считаю, что животные созданы специально для того, чтобы мы на них охотились и их жрали.

PLAYBOY: Вас не раздражает ярко выраженная гомофобия в хэви-металле?

УЛЬРИХ: Очень сильно. Почему, ты думаешь, однажды во время фотосессии мы с Кирком стали целоваться взасос? Металлический мир нуждается в том, чтобы трахаться так, как только можно, и как можно чаще.

PLAYBOY: В прошлом году в хит-парады пробилось много металлических команд. По большей части весьма хреновых...

ХЭММЕТ: Да, там хватает много чуши. Многие команды просто нагло сдирают у других. Например, песня "Last Resort" группы Papa Roach содрана с композиции Iron Maiden "Hallowed Be Thy Name".

ХЭТФИЛД: Limp Bizkit кажутся мне просто мультяшными персонажами. Терпеть не могу, когда парни так вопят. Это же не пение, как, например, у Rage Against The Machine...

PLAYBOY: Трое из вас женаты, двое имеют детей. Что-то для вас изменилось?

НЬЮСТЕД: Пять лет назад группа для нас была самым главным. Сейчас первое место в нашей жизни захватила семья. Только у меня музыка по-прежнему на первом месте. Хотя, должен сказать честно, "Металлика" только часть моей музыкальной жизни. Эти парни счастливы, если могут на полгода забросить музыку и заняться другими делами. А если я остаюсь без музыки хотя бы на шесть дней, то меня начинает одолевать беспокойство... Джеймс и Ларс образовали группу. Вместе прошли через огонь и воду. И у них свои железобетонные представления о том, какой она должна быть и каким путем двигаться. А это не всегда совпадает с моим видением музыки. Я вот тут записал несколько невероятных альбомов с никому не известными музыкантами. Но пока их не выпустил.

PLAYBOY: Ларс и Джеймс вам не дают этого делать?

НЬЮСТЕД: Да это не Ларс...

ХЭТФИЛД: Мы не согласны с проектами на стороне. Фэны всегда воспринимали нас как что-то незыблемое. Мы всегда вместе, всегда сильны, и мы - группа! Единственный способ выйти из нашей команды - умереть! (Смеется.) Когда говорят "Металлика", то все понимают, кто это: Ларс, Джеймс, Кирк и - "что это за парень?" - Джейсон. (Смеется.) Когда кто-то делает проект на стороне, это отбирает силы у "Металлики". Вот так обстоят дела.