Tommy Shannon

Когда у тебя появилась первая гитара, и что это была за модель?

Мне тогда было 15 лет, все лето я подрабатывал мойщиком посуды, чтобы накопить денег на первый Fender. Это был великолепный белый Jaguar, который я очень любил. В группе я играл на гитаре, но однажды наш басист не появился, и мне пришлось его подменить. Я настолько проникся инструментом, что решил связать свою жизнь с басом.

Когда ты стал по-настоящему играть на гитаре?

Наверно, когда мы решили создать свою группу. Нас никто ничему не учил, поэтому мы начали с чистого листа. Я, кстати, до сих пор не умею читать ноты, играю просто по слуху.

Когда ты в последний раз сам менял струны?

Обычно во время тура струны на моем инструменте меняет техник, но пару недель назад я вытащил старенький бас, на котором давно не играл, и поставил новые струны. У меня есть три отличных бас-гитары: ’59 Jazz bass, ’66 P-bass и ’57 P-bass, который мне подарил Стиви [Рэй Вон]. В тот момент Telecaster и P-bass как бы слились в едином порыве, и Стиви выжег на пикгарде надпись: «Душа в душу!»

Твой дом горит – какую гитару ты будешь спасать?

Наверно, мой старенький Jazz bass. Он у меня самый любимый, ведь на нем успели поиграть Джими Хендрикс, Джонни Уинтерс, Стиви и многие другие великие музыканты.

Самое ужасно, что когда-либо происходило с тобой на сцене?

Однажды я себя очень плохо чувствовал из-за болезни, и меня постоянно рвало, но надо было играть концерт. Позади усилителя я поставил ведро, к которому периодически прикладывался, а кто-нибудь из помощников мне потом вытирал лицо. И это все во время игры. Знаете, не просто играть на басу и блевать одновременно.

Какую винтажную гитару ты бы хотел заполучить?

Я настолько привязан к тем винтажным басам, которые у меня есть, что, наверно, уже не к чему стремиться! Еще у меня есть винтажный Telecaster, и ни с одним из этих инструментов я не хочу расставаться. Я даже никогда не беру их с собой на гастроли, чтобы ничего не случилось, а храню дома под замком!

Какая у тебя была самая дорогая гитара?

Это был мой старый Jazz bass, за который я в 1966 году отдал $125. Это самая большая сумма, которую я когда-либо платил за бас. Он у меня есть до сих пор: до ужаса покоцан и сильно истерт в том месте, где правая рука ложится на корпус. Сейчас мы работаем нам именной моделью.

Назови песню, которая изменила твою жизнь, и каким образом?

Когда я впервые услышал Hey Joe Джими Хендрикса, ее аккорды на столько глубоко проникли в мою душу, что я был шокирован. Я обходил все музыкальные магазины в поисках этой записи, которая по-настоящему перевернула мою жизнь.

Ты можешь поужинать с любым из ныне живущих или покойных музыкантов – кто это будет?

Конечно же, Стиви. Мы были семьей, и я с любовью вспоминаю те 10 лет, которые мы с ним вместе проработали. Мы даже в завязку ушли в один день. Все наши разговоры были полны глубоких рассуждений о жизни, а после лечения мы прошли 12 этапов программы, которая помогла нам осмыслить жизнь по-новому. Так что именно с ним мне бы хотелось вновь посидеть и побеседовать.

Существуют ли какие-нибудь мифы о тебе, которые стоит развенчать?

Около двух лет назад я начал играть хуже, и пошли слухи о том, что смертельно болен, что у меня рак, то, се – и это меня бесило. Я просто слегка приболел, но приходилось всем разъяснять, что я не умираю! Но теперь я снова здоров и чувствую себя великолепно!

Guitarist, апрель 2008
перевод - Юрий Кириллов