В неполном составе из-за болезней и бюллетеней своих коллег, старые бестии Кейт Ричардс и Мик Джаггер впряглись и выпустили лучший за 25 лет альбом The Rolling Stones. Легендарный Киф рассказывает, как это было.

KEITH RICHARDS: КАЧУСЬ ПОКА ХВАТАЕТ СИЛ

Кейт Ричард не понаслышке знаком с испытаниями. Наркотические оргии, убийство в Алтамонте, увечья, реабилитационные клиники и перевороты – изборожденный морщинами пират рок-н-ролла пережил все это с чувством стиля и изяществом. Его пьяная отвязность и удаль под дурью стали частью мифологии поп-культуры. Хаос – его ремесло.

Но если ничто, кажется, не может нанести ущерб неуязвимой крутости Кифа, окружающие его не всегда защищены от жестоких жизненных невзгод и непристойностей. Когда началась работа The Rolling Stones над диском 2005 года, «A Bigger Bang», гитарист Ронни Вуд был в клинике, а Чарли Уоттс, сердечный пульс Роллингов с 1963 года, с диагнозом рак гортани переносил операцию, увенчавшуюся в конечном итоге успехом, но на какое-то время выведшую барабанщика из строя.

«Это была проверка на стойкость, - говорит Ричард с чуть напряженным смешком. – Мы с Миком посмотрели друг на друга и сказали, о Господи, давай без дураков. Только ты и я, друк. В последнее время у меня было ощущение, что мы с Миком работаем вместе так плотно, как уже давно не работали. Думаю, это имеет какое-то отношение к тому, что перенес Чарли».

Болезни Уоттса удалось сделать то, чего много лет не удавалось никаким суммам денег, судебным искам и лести. Мик Джаггер и Кейт Ричард в конце концов отбросили в сторону свои старые склоки, и на самом деле начали снова делать музыку вместе. В результате, легко можно сказать, что «A Bigger Bang» стал лучшим альбомом «Роллинг Стоунз» за последние пару десятилетий – классический коктейль прокаленных боевиков на трех аккордах, эпических баллад и крепких, приземленных блюзов.

Хотя Ричардс всегда говорил, что The Rolling Stones – это группа Чарли, обстоятельства вынудили обратиться к новому/старому методу работы. «A Bigger Bang» прибыл в отголосках прежней джаггер-ричардсовской магии.

«Мик на басу, харпе, фоно и гитаре - говорит Ричардс. – Я на всем, кроме харпа. Это было здорово». А когда Уоттс и Вуд, как и ключевые поддерживающие исполнители Роллингов Дэррил Джоунс (Darryl Jones), бас, и Чак Ливелл (Chuck Leavell), фоно, в конце концов вернулись в лоно единомышленников, «A Bigger Bang» вышел жестким, обращенным к истокам рок-н-ролльным альбомом. Никаких латиноамериканских перкуссий или девичьего бэк-вокала. Только избранный круг стержневых игроков, колдующих вокруг костра мелодий, что принадлежат к числу лучших у Джаггера и Ричардса за многие годы.

«Ребята действительно «попали» в эти вещи, - рассказывает Кейт об этих последних композициях. – Думаю, из-за того, что мы начали этот альбом в эдакой «я и Мик» обстановке, материал в высшей степени играбелен на сцене. Все сразу врубаются. Тур 40 Licks, это было в основном ретро, старые хиты, но теперь мы все были в таком настроении, типа, а ну-ка давай попробуем свежачка…».

Когда вы с Миком собрались начать работу над «A Bigger Bang», у вас был какой-то согласованный план вернуться к истокам, или, так сказать, сбросить одежду; как на диске «Beggars Banquet», например?

- Нет. У нас было что-то вроде кадрового некомплекта, если честно. Мы с Миком начали собирать все воедино в июне 2004 года. И именно в это время узнали, что у Чарли нашли рак гортани. Мы с ним посмотрели друг на друга, типа, ну что, парень, вот такая штука. Ну ладно, давай садись за установку, а я возьму бас. Слава Богу, потом все наладилось, но начинали мы именно так.

Сколько всего вещей смог сыграть на «A Bigger Bang» Чарли?

Он играет во всех, но когда мы начали работать, на ударных был Мик. Мик ведь неплохой барабанщик, ты что, не знал? У него злой бэкбит, и по счастью, он не играет много брейков, просто держит ритм. Мы работали над материалом именно так. А потом вернулся Чарли, и мы могли сказать, окей, Чарли, здесь надо вот так. И он вернулся ну прямо как шаровая молния, просто удивительно. Думаю, хотел доказать, что еще жив и брыкается.

Если однажды случится так, что Чарли, прости Господи, больше не сможет играть, смогут ли Стоунз продолжать?

Интересный вопрос. Наверное, нет. Прости Господи, как ты говоришь. Но с другой стороны, в этот раз мы с Миком вроде как справились, и сказали себе, ну что ж, мы еще способны писаться.

В чем выразилось участие Ронни на этой пластинке?

Он почти на каждом треке. Есть несколько, которые мы с Миком сделали в основном только с Чарли, но в этом нет ничего необычного.

По поводу Ронни в последние годы чего только не говорили – мол, наркотики, он не может поехать в тур…

Да ну, сейчас он в порядке. Мне кажется, он втюрился в клиники. Я его видал совершенно окосевшим от наркоты, и видал трезвым как стеклышко. Честно говоря, разница не слишком большая. Хотя, должен сказать, сейчас к нему больше внимания. Ронни, в отличие от меня, склонен к злоупотреблению. Я-то просто употребляю. Но вот именно сейчас он в порядке. Думаю, ему пойдет побыть трезвым… какое-то время.

Oh No, Not You Again – такой сугубый стоунзовский боевик на трех аккордах. Ты с Миком сейчас можешь вот так вскочить и за пять минут написать подобные вещи?

Иногда есть просто общая идея – просто фраза: Oh No, Not You Again! Мы это откладываем до утра, а на следующий день суем друг другу обрывки листков, предлагая, ну что, а если вот так? Все это немного похоже на лоскутное одеяло, на самом деле. Но в конце концов ты начинаешь нащупывать связующую нить песни. Подбираешь пару аккордов… а потом смотришь, что дальше. Мне кажется, меня это особо не касается, я следую за мелодией и ее возможностями. Просто включаюсь и смотрю, что из этого получиться.

Let Me Down Slow выделяется отличной мелодией припева, немного напоминающей классическую вещь Стоунз шестидесятых Out of Time. Такие мелодии – это больше Мик, или ты?

Ну это сложно сказать. Мик предложил основу вещи, но я предложил гармонию (напевает нисходящую мажорную мелодию припева). Но я бы сказал, что вот именно эта вещь, это больше Мика, чем мое, совершенно верно. Ты прав. А я принес Rough Justice, Infamy и The Place is Empty. Так что тут пятьдесят на пятьдесят. Мик приходит гораздо более подготовленным, чем я. Мне нравиться приступать к делу, имея только скелет идеи, и наращивать его. Мик предпочитает начинать, уже вполне представляя, как это все будет выглядеть. Или думая, что представляет – ха! Да, Мик, он такой. Ему надо проснуться утром, уже зная, что ему следует сделать. А я - я просто хочу проснуться.

В Let Me Down Slow есть еще очень симпатичное гитарное соло, такие большие терции а ля Стив Кроппер (Steve Cropper). Ты придумал?

Да, я, спасибо. Мне на самом деле всегда нравилось играть на гитаре. Я вроде того что бросил ее на какое-то время после последнего тура. Так, участвовал в нескольких записях – с Вилли Нельсоном, еще пара треков тут и там, но после гастролей ты иногда говоришь себе, о Боже, я сыт по горло, и думать больше не могу об этом. То есть вроде как отдыхаешь. Но это всегда полезно, потому что когда я снова беру гитару через несколько недель или месяцев, это всегда типа «О йес, привет, как же я по тебе соскучился…». Встреча заново - всегда здорово.

Если бы ты отправился в изгнание до конца своих дней на некую далекую планету, и мог бы при этом взять с собой только одну гитару, какую бы взял?

Единственный вариант – брать мой акустический 31 Martin - 000-45. Это моя акустика №1 последние лет десять. Ведь никогда не знаешь, когда снова найдешь электричество. А какой смысл насвистывать себе на ужин под Стратокастер без чертова усилка.

Back Of My Hand – великолепный блюз. Есть у этой вещи какая-нибудь история?

Это Мик принес. Он как-то начал ее наигрывать под акустическую гитару, и я подумал – это про тюрьму. И мы стали обмениваться идеями по этому поводу. По мне, это классическая вещь в духе Мадди Уотерса, или даже ранее. Мы ее вполне могли бы записать в Chess Studios. В каком-то смысле ты – это то, что ты слушаешь. А я никогда не переставал слушать блюз. Если даже меня куда-нибудь заносит, это что-то вроде основного меню, слава те господи.

После стольких лет блюза, твое восприятие его как-то изменилось, развилось?

Оно конечно меняется по мере того, как ты взрослеешь. Для 18-летнего белого пацана из Лондона заявлять направо и налево, типа я играю блюз, как я это делал, это просто смешно. Прежде чем по-настоящему заиграть блюз, надо кой-чего в жизни повидать. Неспроста большинство блюзовых исполнителей не так уж молоды. Ведь блюз, это довольно жесткий формат: 12 тактов и 3 аккорда. Можно вставить и еще несколько, но как музыкальная форма, он такой пластичный, никогда все о нем до конца не узнаешь. Столько разных сторон у него. Что-то вроде побочной информации. Это захватывает, столько музыки. Можно заниматься классикой или джазом, мне все это тоже нравиться. Но я все еще пытаюсь постичь эти 12 тактов…

Guitarist, декабрь 2005
перевод - Венсаат