Что подвигло Вас на то, чтобы играть на гитаре?

Когда я рос в Сан-Франциско в начале 70-х, я обычно тусовался со своим старшим братом и его друзьями по колледжу. Но потом вся наша семья переехала в маленький пригородный район, а он остался в городе. Я очень по нему скучал, и чтобы чем-то возместить утрату, стал слушать много той же самой музыки, что и он: Hendrix, Zeppelin, Cream, Deep Purple и Santana. Вскоре я узнал, что мой друг продает свою электрогитару, и купил ее. Мой брат тоже играл, поэтому я попросил у него одобрения, чтобы начать учиться играть.

Пару месяцев я просто бренчал на гитаре по полчаса-час, после чего убирал ее в свой шкаф. Когда я приехал в гости к брату в город, он спросил меня, играю ли я на гитаре. Мне не хотелось говорить ему, что вообще-то нет, поэтому я ответил, что играю. Он сказал, что это здорово, и предложил сходить купить для моей гитары новые струны. И вот мы пошли и купили новые струны за пять долларов из моих кровно заработанных денег – и поставили их на гитару. И вот тогда-то я и начал действительно заниматься.

На одном из этапов своей карьеры Вы учились у Joe Satriani. Какой у Вас был до того подход к обучению?

Я начал с покупки самоучителей, но в них не говорилось о том, чему хотел научиться я. Поэтому я начал учиться по записям. Я никогда не был в школе компанейским парнем, и был скорее застенчив и замкнут. И мне особо нечем было заняться. Поэтому, я сидел и играл как проклятый. Кроме того, поскольку я крайне преклонялся перед некоторыми замечательными музыкантами, поэтому начав разучивать их музыку, я чувствовал что становлюсь ближе к ним. Мне казалось, я лучше их понимаю, и между нами устанавливается своего рода духовная связь.

И кто оказал на Вас наибольшее влияние?

Michael Schenker сыграл огромную роль в становлении моего стиля. Когда мне, наконец, представилась возможность встретиться с ним лично, я тут же выложил ему, как разучивал все, что он играл в UFO и MSG, и как я пытался добиться его звука, купив Gibson Flying V, усилитель Marshall и квакушку. И пока я с ним болтал, я начал заговариваться – моей подружке пришлось меня встряхнуть и сказать, чтобы я пришел в себя! Для меня это было все равно, что ребенку встретить живого Санта-Клауса, вот как много он для меня значил.

Каков был Ваш подход к инструменту период становления?

Когда я был совсем молодым, я полагал, что играю очень круто, и некоторое время был типичным пилильщиком. Теперь я понимаю, что на самом деле, я был очень неудовлетворен тем, что нахожусь не на том уровне, которого мне хотелось бы достичь. Позже пришло время, когда я понял, что уже несколько лет нахожусь на этом уровне. Это произошло, когда я установил для себя новые цели – в основном в плане различных способов самовыражения. Я, наконец, стал получать удовольствие от своей импровизации и того, что я создаю, через три-четыре года занятий. Я понял, что музыкальные идеи – это семена, и они как плоды вырастают на других идеях. Я стал воспринимать гитару как чистый холст, а себя как художника. До того я был законченным мечтателем, а гитара давала мне возможность выражать мои грезы музыкально.

Поговорим о "Master of Puppets", песне которая для многих фэнов олицетворяет Metallica. На чем вы записывали ее?

У меня был усилитель Mesa/Boogie Mark 2C+ и черный Jackson Randy Rhoads Custom Shop. Для четырехтактового филла в конце интро группа просила сыграть что-то кричаще-визшащее, но я предложил более стаккатное звучащий рифф обыгрывающий пониженную квинут. Я нарулил сочный, сильно искаженный звук, который хорошо лег на суховатый ритмовый саунд, используемый James.

Сам James сыграл в этой песне первое соло, отличное соло. А я работал над остальными соло два дня, сыграть все точно было непростой задачей. Во время записи очередного дубля, моя рука случайно сдернула первую струну за край грифа, и она легла на нековый датчик, издав звук похожий на самое верхнее Ре. Это звучало так, как если бы я сделал слайд на ноту, которой даже нет на грифе, и мы ее оставили.

Для следующего соло мы записали несколько гитарных партий задом наперед. Я наиграл кучу партий в тональности песни на четвертьдюймовую пленку. Затем, мы перевернули пленку, и нарезали из нее две-три минуты гитары задом наперед. Это пошло на финал песни.

Как Вы и James играете этот сверхбыстрый рифф из вступления?

Мы играем интро восьмыми нотами в темпе 210-220 bpm – все ударами вниз. Этот темп не является нашим максимальным потолком, но он к нему близок.

Guitar World 2000
перевод - Александр Авдуевский