Eric Johnson и его волшебный стратокастер возвращаются с Venus Isle после долгого, задумчивого перерыва.

Когда Eric Johnson закончил сввой последний альбом, Ah Via Musicom, у США был президент республиканец и Сиэтл был знаменит лишь своей пакостной погодой. Был 1990 год, кульминация эры "гитарных героев". Ah Via Musicom вознес Johnson, уже культовую фигуру, до почти легендарного статуса, и он присоединился к Steve Vai и Joe Satriani на олимпе гитарной роковой музыки.

Многое изменилось с тех пор: у США президент из демократической партии, а на гитарной вершине гитаристы "шредеры". Все это время гитара Johnson устрашающе молчала.

Он так не планировал. Johnson пришел на студию A&M в Лос Анжелесе в 1992 году с намерением записать двойной альбом. Но, как только он завершил запиывать последние композиции в начале 1993, он решил все перезаписать и поехал в свой родной город Austin, Texas, чтобы этим заняться.

Johnson трудился над альбомом последующие 3 года. Он меньше появлялся на публике, выступив лишь однажды в коротком туре с B.B. King в 1993. "Я смотрел на свою музыку через микроскоп и хотел, чтобы все было идеально" - говорит Johnson, - "Это фаза, через которую я прохожу с начала работы над Musicom. Я действительно осознаю, что мне нужно от этого избавляться. Я знаю, что это неправильно."

Законченный альбом, названный Venus Isle (после двух предыдущих названий Travel One Hope и Long Path Meadow, которые были отклонены) без сомнений дает фэнам Eric Johnson то, что они от него ждали. Там есть несколько роковых гитарных композиций, включая "Camel's Night Out", "Pavilion" и "SRV," посвящение Stevie Ray Vaughan, в котором есть соло от Jimmie Vaughan. Заглавная композиция альбома представляет особенные мелодии со звучанием кото (такой японский музыкальный инструмент - прим. перев.), "хендриксовские" соло, в то время как в "Manhattan" Эрик демонстрирует джазовую гитару, вдохновленную Уэсом Монтгомери. Игра Джонсона на аккустическом пианино в "Travel One Hope" поддержана тонкими вставками, сыгранными на гитаре с нейлоновымии струнами. Даже многие песни с доминирующим вокалом, такие как "All About You", украшены пронизывающей соло гитарой.

Встреча с гитаристом в его доме в Austin делает более понятным, почему ему потребовалось так много времени, чтобы закончить работу над Venus Isle. Эрик - это человек, который посвящает большую часть своего утреннего и дневного времени медитации. Лишь к вечеру он принимается за музыку. С телом и душой, находящихся далеко от центров музыкального бизнеса, таких как Нью Йорк, Лос Анжелес и Нэшвилл, Джонсон не чувствовал чьего-либо давления, ему не надо было заботиться о своей популярности и стараться быть на вершине веяний музыкальной моды.

GUITAR WORLD: Почему ты решил пересмотреть свой материал к альбому Venus Isle в 1993? Ведь ты был так близок к завершению.

ERIC JOHNSON: Когда я начал записываться с Kyle Brock (бас) и Tommy Taylor (барабаны), у нас у всех были проблемы. Наша работа не шла в "нужное русло". Я не был удовлетворен ощущениями от главных песен альбома - в них не было должного грува. Мы продолжали записывать эти песни снова и снова, но они никак не хотели получаться.

Как вы планируете избегать подобных ситуаций в будующем?

Я пытаюсь научиться быть более рациональным и "плыть по течению", как это было на Tones в 1986, который был сделан довольнно быстро. Но я чувствую, что я достаточно хороший музыкант, чтобы одновременно плыть по течению и соответсвовать тому уровню честности к себе, какому я хочу. Такое намерение было и на этом альбоме, но мы попались на множество ловушек.

Какого рода ловушек?

Мы совершали множество ошибок. Мы выбирали неправильные студии звукозаписи. Команда устала от туров и мы не могли нормально общаться. Дело было не в ком-то в отдельности. Дело было в нас троих. Еще одной моей ошибкой была страсть найти идеальный саунд. Я должен избавиться от нее. Когда мне было лет 12-13 и я слушал Yardbirds и Hendrix, я говорил себе: "Да вы только послушайте этот саунд!". Никто еще такого раньше не слышал. Это было открытие. Сейчас мне 41 и у меня нету того чувства "Ого! Вы только послушайте как звучит моя гитара!". Все уже сделано и придуманоо раньше. Я действительно хочу найти способ сделать из гитары нечто, что бы служило источником вдохновения еще лет 20-30. Для меня это все сходится к тому, чтобы найти тот особенный, "алхимический" звук на гитаре. Если саунд не совсем другой, отличающийся, то по-крайней мере его нужно довести до того уровня, чтобы он звучал как скрипка или тромбон, или что-либо другое, не то, что я слышал последние 25 лет. Ты добираешься до места, где тебе нужно опять переделывать и восстанавливать ту творческую мечту, магию, загадку.

Так значит звук вас захватывает больше, что техника?

Абсолютно. Это именно то, что подожгло мой интерес к некоторым гитаристам, когда я впервые услышал их. Их техника была важна, но меня всегда влек саунд. На этом альбоме я часто делал перерывы на недельку, чтобы покопаться в моих усилителях. Я пробовал различные головы, динимики, кабинеты, провода и гитары. Я менял лампы, экпериментировал с наклоном усилителей, подцеплял по-разному питание, возился с трансформаторами и так далее. Бывало я уже почти заканчивал сведение трэка и потом пять или больше дней работал над саундом, потом опять принимался за трэк.

У вас было чувство, что интерес к виртуозной гитарной музыке снизился к тому времени, когда вы решили выпустить новый альбом?

Первоначально, да. Люди предупреждали меня об этом, и я чувствовал, что мне нужно было сделать лучшее, на что я способен. Я хотел сделать что-то, что бы люди станут слушать снова и снова. Чтобы сохранить мою долговечность и быть настолько хорошим музыкантом, насколько я был способен, мне нужно было сконцентрироваться на том, чтобы выразительные средства моей музыки расли также как и техника игры на гитаре. Мне нужно было сделать лучшее, на что я был способен, чтоб дать людям то, что бы им понравилось. Когда я слушаю Ah Via Musicom, мне очень нравится гитарная работа, которую я проделал. Но я думаю, есть несколько пятен, которые я должен вывести, чтобы стать полноценным музыкантом. Я хочу писать более осмысленные песни и работать над чувством ритма. Эта запись звувчит неистово для меня, и когда я слушаю живое выступление я замечаю, что все поверх ритма и действительно быстро. Как будто мне нужно слушать больше Джеймса Брауна [смеется]. Быстрая музыкка часто превращатеся в энегрию, но если твоя бешеная химическая/ритмичесткая натура всегда поверх ритма, определенный "школьный" аспект доминирует над музыкой. Я хочу, чтобы моя музыка звучала более взросло и классно.

Вы немного изменили свой состав оборудования. Почему?

Главное изменение - это то, что я использовал значительно меньше эффектов. Для грязного драйва для ритма я использовал педаль Prescription Electronics Experience и старую Fuzz Face. Иногда, когда я хотел звук в духе раннего Джими Пейжда я использовал Prescription Yardbox. Для соло гитары у меня был Echoplex через Chandler Tube Driver. Я таккже использовал Vibroverbs [Fender] в студии чаще чем мои Twin Reverbs.

Какая была главная гитара для альбома?

Я использовал три разных Fender Stratocaster '54, '57 и '65 на всем альбоме. Также на некоторых песнях звучит полуасутический Gretsch Chet Atkins 6120 выпуска середины шестидесятых. Для соло я использовал Fender Stratocatser '54 и '57, Gibson ES-335 и Gibson Flying V.

Вы думали о том, чтобы записать все вживую, как средство от постоянных заминок?

Я хотел записть половину альбома вживую и немного на сейшенах. Но некоторым людям в бизнесе это не нравилось. Конечно, сейчас они наверное жалеют. В следующий раз они наверное заставят меня так сделать. [смеется] Это будет как тюремная клетка на сцене и они будут мне пихать еду через прутья. Много из моих любимых записей были записаны вживую, как некоторые их записей Хендрикса. Хотя я тут немного люцемерю. Слушая его и некоторых других гитаристов, я могу сказать: "О, это ошибка. Наплевать. Мне нравится." Но я не могу сказать, то я на таком же уровне, как Джанго Рейнхардт, Уэс Монтгомери, Хендрикс или Эрик Клэптон, когда он играл "Crossroads" с Cream. Но я хочу этого добиться и работаю. Я могу играть, но где грув и фразировка? Когда я играю на концерте, я слышу множество клевых идей, но я еще не слышу, как они наполняются правильным грувом.

Вы проводите много времемни медитируя. Как это помогает вам как музыканту?

Это помогает мне иметь более сдержанный взгляд на жизнь и это перетекает и на мою музыку. Это помогает мне сфокусироваться, помогает мне помнить, зачем я вообще делаю музыку. Мне нравится отстраняться от дел. Если я могу найти пару часов, когда я могу полностью уйти от них, то это позволает мне получить множество энергии. В жизни так много подсознательных вещей. Если к кому-то хоть на маленько повернулся успех, он начинает проводить большую часть дня заботясь об обязательствах. Люди окружены сами собой. Сохранение такого режима в жизни, забота о минутных делах может плохо и глубоко повлиять на человека. Я стараюсь упростить свою жизнь. И моя музыка может только приносить пользу, когда я добиваюсь этого.

Какая самая распространенная ошибка у музыкантов?

Когда ты становишься хорошим музыкантом и начинаешь привлекать внимание, люди начинают говорить тебе, что им нравится, и ты начинаешь выстраивать перспепктиву того, что ты можешь сделать и того, что ты из себя представляешь. Если этого не понимать, что ты начинаешь "вростать" в эту самую картину, которую ты сам нарисовал. Это как зацементировать себя заживо. Перед тем, как ты разработал полную картину того, кто ты есть как музыкант, ты продолжаешь учиться и расти. Но когда ты определяешь себя, ты перестаешь прогрессировать. Ты ловишь себя на своих же шагах, которые совершил вчера, потому что они становятся отпечатком того, что ты есть.

Как избежать подобной ситуации?

У меня есть подобная картина того, что от меня хотят. Вместо того, чтобы выбросить весь этот мусор, я стараюсь соответствовать определенным стандартам, которые, как мне кажется, есть у людей. Я действительно чувствовал это давление на этом альбоме, потому что Ah Via Musicom был первой моей работой, которую я сделал довольно хорошо. Ты достигаешь перекрестка и думаешь, куда пойти сейчас. Единственная часть уравнения, которую я вычислил, это то, что я не должен быть доволен тем, что я сделал. Это удовлетворение не сделает ни меня ни кого-либо другого лучше. Я должен работать и двигаться вперед.

Вы чувствуете некую ответственность как музыкант?

Чувствую, потому что люди, которыми я восхищаюсь, которые движут мной эмоционально, например Хендрикс или Битлз, всегда делали что-то отличающееся, особенное и работали очень тяжело. Они расли. Они переносят тебя к новым границам. Это как увидеть надежду. Я чувствую ответственность двигаться по их стопам. Но я не знаю, насколько искусство важно. Ты можешь пропустить нечто, что другой посчитает прекрасным, но оно не изменит мир, не накормит его, не сделает его идальным. Мы обманываем себя. Это иллюзия. Хотя, существует ответственность учиться у наших учителей. Это больше чем музыка. Что-то дает мне стимул, который делает музыку столь вдохновляющей. Можно сделать кому-то хорошо. Но более важно сделать все, на что ты способен, чтобы оставить своей музыкой нечто, что ты считаешь значительным. Чтобы кто-то через 10 лет, услышав это, был вдохновлен этим.

перевод - Сергей Озерников