Интервью с Александром Ерасовым

Дмитрий Юрченко
16 ноября 2011 года

Какие ассоциации возникают у тебя, когда кто-то упоминает фамилию Медведев? Распространенная фамилия, не так ли? Однако если ты живешь в России – то из многих десятков тысяч носителей этой фамилии в 99 процентах случаев тебе на ум придет пока еще действующий Президент России.
Если же ты музыкант – то не все так однозначно. Фамилия Клинтон? Да не обязательно Билл – возможно, речь идет о Джордже Клинтоне, да не о том, который тоже был политиком лет двести тому назад, а о музыканте. Кинг? Еще веселее... B.B., Freddie, Albert, а есть еще Justin и другие музыканты-«короли».
Зато если произносишь фамилию Ерасов – то сразу понятно, о ком идет речь: ведь он такой один :-)

Вы Овен по знаку зодиака?

Хм. Вроде да... Но я православный человек, поэтому в глупости вроде астрологии не верю. Тем не менее, я считаю, что наверняка время рождения влияет на организм физиологически: допустим, получает ли организм матери витамины, достаточно ли количество солнечного света во время беременности...
Возможно, что это влияет и на черты характера, но в итоге все оказывается в руках самого человека.

Александр Евгеньевич, кем были Ваши пращуры?

Фамилия наша пошла от моего прадеда, обрусевшего немецкого помещика из Орловской губернии. Дед по отцовской линии был его незаконнорожденным сыном, рождённым от крепостной прадеда, который дал ему хорошее образование, и дед работал на железной дороге, дослужился до должности заместителя начальника Самарской железнодорожной ветки (сегодня это Куйбышевская железная дорога).

Хорошая карьера!

Да. А еще дед изобрел кучу всего, что связано с железной дорогой.
Фамилия Ерасов... У прадеда фамилия была немецкая, а дед получил эту фамилию от крепостной матери. Но поскольку немецкое происхождение в период советской власти скрывалось по понятной причине, то генеалогического древа у меня в семейных архивах, увы, нет.

А сами вы в Пензе родились?

И родился, и живу здесь всю жизнь. Окончил Пензенский политех...

... и преподавали там же?

Нет, преподавал курсы электрорадиоизмерений и теоретических основ электротехники в Приборостроительном техникуме (ныне это Пензенский государственный политехнический колледж).

Сначала теория, а потом практика – и так до сего момента (смеются)

Ну практически так (улыбается)
Радиотехника – это моя страсть класса с седьмого-восьмого. А с девятого – ещё и гитара.

Какие еще у Вас были детские увлечения помимо радиотехники и гитары (ну и музыки вообще)?

Да их не перечислить! (смеются)
Например, мне доставляло колоссальное удовольствие рисовать солдатиков и вырезать их из бумаги. Но этим дело не заканчивалось: я их ставил, строил, и чем больше их было, тем больше удовольствия я получал: у меня ж армия целая! (смеется)
Процесс производства – он такой же точно. 
Поэтому я из науки ушел: быстрого и осязаемого результата не наблюдаешь, а на производстве каждый день что-то происходит, и ты результат видишь постоянно.

Так ковался характер будущего руководителя (смеются)

Ну, характер куется лет до пяти, а потом уже только шлифуется – в зависимости от внешних условий.

Родители помогали Вам? Как они относились к музыке?

Ну к моим увлечениям гитарой они относились довольно-таки неважно, поскольку образ человека с гитарой в советские времена ассоциировался с хулиганством каким-то.

Пьянство, девки?

Да-да-да. Вот это вот, да. (смеется)
А что касается технических увлечений – то тут всяческое было мне добро дано. Отец даже деньгами помогал – я покупал на них радиодетали.

И все-таки, почему вы захотели стать музыкантом?

Ну, как и у любого человека – только Бог знает.
Звуки божественные, скорее всего, сыграли свою роль. Гитару в руки, получилось где-то интервал взять, три нотки сыграть... Так и пошло.

То есть не по принуждению?

Ну да, видимо, это свойство моей противоречивой натуры: технарь, но ещё занимаюсь и музыкой.

Армия была?

Нет, если не считать сборы после института. Ну и курсы повышения квалификации были через каждые несколько лет, капитана запаса мне дали и на этом успокоились.

После института преподавание и работа музыкантом шли параллельно?

Три года после института – да. И преподавал, и работал сразу в нескольких точках: в оркестре, который играл на танцах и еще аккомпанировал бальным танцам. Большой бигбэнд был у нас.
Да, и еще руководил детским ВИА.

Сложно было работать с детьми?

Дети были уже достаточно взрослые. Вот один из тех, кто в этом ВИА начинал свою музыкальную жизнь, это Коля Девлет-Кильдеев. Он пришел, я его взял в детский ансамбль, но после первой же репетиции перевел во взрослый коллектив. Он какое-то время работал с нами на танцах, ну а потом начал ездить на гастроли, стал самостоятельным музыкантом и уехал из Пензы.
Да, и Сережа Пенкин у нас начинал в ДК им. Кирова, лет 14 ему тогда было.

И как?

Я был кем-то вроде администратора коллектива. Худрук говорит мне: «Давай Пенкина попробуем сегодня, если на танцы придет хотя бы человек двадцать», – ну, чтоб посмотреть, как он на людях будет петь. Я согласился, объявил это Сергею – он сначала застеснялся, заволновался, но когда до дела дошло, он намотал шнур микрофонный на руку, бросил его туда, к танцующим вниз и пошел с ними танцевать. По тем временам, когда все музыканты стояли по стойке «смирно», он такое в первое же свое выступление выдал! Да уже тогда было видно, что Пенкин – это будущий Артист с большой буквы.
У нас, кстати, был барабанщик очень хороший, Стас Коростелев, потом в «Арсенале» работал, в оркестре Лундстрема. Получил в Европе  на джазовом фестивале титул «Самый раскрепощенный барабанщик Европы». Так что из Пензы было немало людей, связанных с музыкой, и я, конечно, их всех почти знал.

Как назывались команды, в которых Вы участвовали (играли, руководили)?

Детский ВИА... хм... Я даже не помню, назывался он как-то или нет, может, и имел название, но это же был ансамбль местного значения, никаких гастролей, разумеется, не было. Кстати, из этого ансамбля уже позже несколько человек уехали в Италию, остались там в составе ВИА «Пилигримы», был большой политический скандал. Человека три вроде, из моего коллектива.

А тот, в котором Вы играли?

Никак он вроде не назывался, это был аккомпанирующий биг-бэнд ДК «Заря». Самодеятельность – она и есть самодеятельность, оплачиваемая на заводе, правда. (смеются)
А потом я ушел в областную филармонию и стал работать гитаристом филармонического коллектива «Ровесник».

Репертуар типичный советский?

Ну… Репертуар был самый разнообразный, поскольку мы работали на стационаре в центральном ресторане Пензы под названием, разумеется, «Пенза». У нас в первом отделении была свободная музыка, пока люди приходили, рассаживались. Мы играли джаз, всякие попурри на советские песни, на что угодно, причем это все было очень клево. Руководил нами флейтист и саксофонист с консерваторским образованием и музыкальной фамилией Кальман, Саша Кальман. В Европе он, по-моему, работал потом, но давно уехал в Израиль.
Так вот, в первом отделении попурри и джазовые стандарты. Кальман обычно начинал играть какую-нибудь мелодию, а мы на слух, без нот ему аккомпанировали. Вторым отделением шло варьете.

И потом кабацкая работа?

Да. Третье и четвертое отделения  работали на «парнас», общеизвестные ресторанные дела. Играли любую музыку, в том числе национальную – грузинскую, армянскую, татарскую – поэтому для нас были знакомыми любые фригийские и миксолидийские лады, все это мы проходили на практике (смеется). Играли все, что угодно. Оставались малым составом и работали.

То есть вокалист, ритм-секция, гитара, клавиши?

У нас еще трубач был и саксофонист – они оставались.

С дудками! Завидую!

(смеется)
Второй трубач уходил, оба тромбониста, баритон, две из трёх солисток, все танцовщицы, циркачи и у нас оставался такой промежуточный вариант – не совсем минимум, конечно, но в то же время уже и не бигбэнд,  который для кабака, конечно, не нужен.

О каких-нибудь забавных случаях расскажите, пожалуйста!

У меня на сайте yerasov.ru есть такой раздел под названием «Невыдуманные рассказы».

В 70-е – 80-е годы в советских ресторанах была очень популярна песня, названия которой официально и не существовало, но музыканты называли её «Цыгана Яна», припев которой был очень прост: «Ой, мама, мама, мама, люблю цыгана Яна» 4 раза. Куплеты же рассказывали о том, что цыгане любят шубы, но не простые, а дорогие, любят кольца, но не простые, а золотые, и т д. Цыгане, и даже русские, постоянно заказывали эту песню, такса была 3, а то и 5 рублей за каждое исполнение, и за вечер мы иногда исполняли эту песню раз по пять, давая возможность подвыпившей публике наплясаться вдоволь и одновременно пополняя тем самым наши семейные бюджеты.
Наш ресторан «Пенза» считался центральным рестораном города, и публика туда ходила всякая – и студенты, и таксисты, и интеллигенция, и мясники с рынка, и воры в законе и т.д. Одним из частых посетителей был чеченец Казбек, высокий худой человек лет 30-ти. Он руководил бригадами шабашников, которые занимались строительством по области, и, разумеется, был состоятельным и поэтому уважаемым музыкантами и официантами посетителем.
И вот однажды гуляют у нас цыгане, человек семь, и начинают заказывать «Цыгана Яна». Подходят с трояками по очереди, уже стало ясно, что благодаря цыганскому честолюбию круг должен замкнуться и нам предстоит исполнить это произведение семь раз по три рубля…Но после пятого или шестого раза вдруг подходит Казбек, даёт пять рублей и говорит – а спойте-ка эту песню, только про чеченов, они тоже любят золотые кольца. Ну, мы начинаем… за столом у цыган оживление, переглядываются, выясняют кто же из них заплатил, никто же из них к нам пока не подходил… Услышали, что поём про чечена – сгруппировались, как команда КВН, решают, что делать. Только мы пошли на «коду» (последние такты песни), бегут с тремя рублями: «ЦЫГАНА Яна»! Сыграли... Казбек (5 рублей): «ЧЕЧЕНА Яна»! Сыграли... Цыгане (3 рубля): «ЦЫГАНА Яна»! Казбек (5): «ЧЕЧЕНА Яна!» Цыгане (3): «ЦЫГАНА!» Казбек (5): «ЧЕЧЕНА!»...
Бежит администратор – ребята, вы совсем с ума сошли? Завтра нас всех повыгоняют! Мы – Света, ну ещё немножко – поделимся, не сомневайся!
Короче, не знаю чем бы это всё закончилось, у посетителей если и были вначале улыбки на лице, то через полчаса этой экзекуции они выгнулись в другую сторону. Слава Богу, у цыган деньги закончились, они всей толпою залезли на сцену и начали уже бесплатную, но зато жутко активную дискуссию на тему – ну нет такой песни про чеченов! Казбек стоял неподалёку, и с легкой улыбкой наблюдал за национальным позором поверженного противника.

с сайта yerasov.ru

Весь вечер, короче говоря,  этим делом занимались. (смеются)

Я представляю себе размер вашего парнаса за этот вечер!

Да-да, хорошо тогда подзаработали! (смеется)

Вы упоминали известные фамилии – Девлет-Кильдеев, Пенкин. А с кем Вы еще пересекались в жизни?

С Игорем Бойко как-то познакомились в Москве. Было время, когда музыка не кормила, и все торговали, и он занимался от центра Аллы Пугачевой чем-то, связанным с духами «Алла».

Были такие, видел.

Ну и я тоже торговал, у меня в Пензе были магазины, я из Москвы возил всякую ерунду. Так мы с Игорем и познакомились на почве коммерции, только потом выяснилось, что и он, и я музыканты. Долго смеялись! (улыбается)
Диме Четвергову в самом начале его карьеры, когда он еще работал в «Квадро», я какую-то педальку делал, в Москву отсылал, что-то ему ремонтировал. Мы довольно давно с ним дружим.

Александр Евгеньевич, расскажите, пожалуйста, на чем Вы тогда играли – усилители, гитары? И на чем играете сейчас?

Давай начну с того, что сейчас у меня, а потом вернемся в прошлое.
Сейчас у меня два инструмента. Корейский Washburn, доставшийся мне за долги. Кризис грянул, я по магазинам долги собирал, и он мне достался таким образом. Вторая гитара – ESP, модель я сейчас не помню – такой леспольчик санберстового цвета.

Понял, о чем идет речь! Видел Вас с этой гитарой на обложке одного журнала.

Да, все правильно. Во Франкфурт я с собой Washburn вожу, поскольку он гораздо легче, да и не жалко его там долбить. Кому надо – подносят дорогие инструменты и включаются.
А теперь о том, что было раньше. Работал я всегда на своих самодельных усилителях, конечно же, с кинаповскими динамиками. Мне повезло: мой отец работал начальником управления областной кинофикации, и я имел доступ в мастерскую киноремкомбината с кучей сгоревших кинаповских усилителей 90У-2. И поскольку я занимался радиотехникой, то целыми днями из деталей сгоревших усилителей собирал вполне работоспособные.

А как же легендарные «регенты» вермоновские?

Это уже позже, а тогда можно было только кинаповские... это ж было очень давно! (смеется)

А гитары?

Японец у меня был, тоже леспольчик, «Люксор» назывался. Кстати, я его купил у Гриши Безуглого, он тогда работал в гостинице-кемпинге «Солнечный» – в Москве, на МКАДе.

Как Вы начали заниматься производством – то есть не для души, а так, чтобы это делалось для других людей и с прибылью?

А это у меня в 8 классе началось. Я разобрал звукосниматель – тогда дефицит был большой, только в Ленинграде делался, посмотрел, как он устроен, – и начал производить звукосниматели. Обходились они мне рубля в 3, а по 5 продавал (смеется)
А еще я классе в седьмом-восьмом в «Юном технике» увидел печатную плату и схему радиоприемника – и пошло-поехало. Видимо, всегда присутствовало внутри творческое начало у меня, это не моя заслуга – так заложено было. (смеется)
Никаких тебе «поскользнулся, упал, очнулся – производитель!» (смеется)

«Удар молнии перевернул мою жизнь!» (смеются)

Ну да!
Я еще вот что помню еще с начальных классов: по дороге в школу лежала брошенная старая труба. И вот пока я рос, эта труба постоянно видоизменялась: сначала это был ствол танка, потом еще что-то, потом опять что-то новое; я эту трубу, проходя мимо, в своём воображении постоянно распиливал, точил, что-то из нее мастерил. Подобный творческий процесс у меня всегда присутствовал. Гены, наверное… Ну, раз Бог дал – вот крест этот и несу.

А что было... давайте назову этот период так: от школы и до кооператива «Гамма»? Ведь тогда производство и продажа своих изделий была незаконной и могла расцениваться как спекуляция с соответствующими последствиями?

Были случаи, когда меня и в милицию вызывали: где взял, почему продал? Но у меня всегда присутствовало внутреннее убеждение в своей правоте: я же это своими руками сделал, люди были мне благодарны, и деньги получал не за обман, а за хорошее дело. Приходилось немножко и хитрить, и воевать... Но, честно говоря, особых проблем у меня не было – я же не фарцовкой занимался, не шмотками, не валютой.
Все-таки это было общей проблемой в социалистические времена: тем, кто что-то без ведома государства делал, приходилось конфликтовать с законом.

А сейчас?

Сейчас нет.
В 1988 году я одним из первых в Пензе открыл кооператив, и с той поры моя деятельность протекает в законном русле. Ну а минимизация налогообложения, споры с налоговой – это нормальный процесс, все законно, два раза у налоговой выигрывал арбитраж.
Мы на виду, мы участвуем в выставках. Мой портрет как экспортера помещали на доску почета. Я живу в центре города, здесь промышленных предприятий нет, в основном торговля, и администрация очень гордится тем, что есть зарегистрированный в их районе немаленький производитель, да еще и экспортер.

Какая у Вас философия как производителя?

Тут несколько аспектов, но главное в том, что производить – это все-таки призвание. Если б люди думали только о деньгах, то им стоило бы исключительно грабить друг друга – это самый быстрый способ разбогатеть.
Поскольку что-то реальное делаешь, то постоянно сталкиваешься с проблемами и сложностями. В Америке человек творческий сразу попадает в условия сформированного рынка капитала, рынка рабочей силы, его интеллектуальная собственность лучше защищена.

Еще и деньги привлекать дешевле, как ни крути.

Даже не хочу и говорить про это.
Умный творческий человек в эту систему сразу вписывается, у него уже идет какой-то рост, понимаешь, да? Приходят квалифицированные кадры – руководители, администраторы, специалисты и так далее.
А производить в российских условиях – это тяжкий труд, на каждом шагу проблемы. Но если возвратиться к вопросу о том, какова моя философия как производителя – то она вот такая: делай, что положено, а дальше – будь что будет.  Да и по православным канонам ты тоже должен поступать по совести, а Господь там уже решит, что с тобой делать.

Если в философию вторгаться, то это еще и нравственная максима Канта: поступай так, чтобы принципы твоего поведения могли бы стать принципами общечеловеческого законодательства.

Ну, я все-таки технарь, поэтому в философии меня интересует лишь то, что связано с православием, а все остальное мимо меня прошло, кроме физики и электроники. (смеется)

А чем компания «Yerasov» отличается от других компаний? В чем уникальность – не только с точки зрения музыки или производства?

Если Россию рассматривать, то, наверное, существуют еще и в других отраслях производственные предприятия, которые основаны на идее любви к делу, а не на получении прибыли. На протяжении ряда лет у меня было в коллективе человек пятнадцать, и он работал практически в убыток. Я занимался коммерцией, а почти всю прибыль направлял в свой коллектив, выплачивал зарплату сотрудникам.
Ну а на мировом рынке наша уникальность в том, что мы, пожалуй, единственная компания в мире музыкального бизнеса, которая занимает промежуточное положение между массовым производством…

…и маленьким бутиком?

…бутиком с индивидуальными заказами. Посмотри на нашем сайте: на выбор любые динамики любых фирм, цвет кожи, даже уголки разные: кому-то никелированные, кому-то черные.

Да, если сравнивать с крупными фирмами, то у Вас все это является обычным делом – как если б у Форда Фокуса было 150 стандартных комплектаций.

Ну да. (смеются)
У нас это поставлено в ранг закона – выбирай все, что хочешь. Динамики и перекрестно ставятся, и как угодно, во всевозможных комбинациях. Мы за все беремся, нам это интересно. Были и такие заказы, когда люди ждали по два-три месяца, пока мы закажем специальный динамик, или какую-то еще деталь, которую мы не используем в массовом порядке.

Вы сейчас и сами производите динамики?

У нас есть динамик, который нам делает Celestion, мы продаем его под нашей маркой, Yerasov Rock’n’Soul.

То есть вы ОЕМ-заказчик?

В этом случае да. Точно так же динамики Yerasov Fighter – мы нашли производителя, который делает динамики для американцев. Поскольку американцы люди ушлые, то они заказывают 90 процентов в Китае, но окончательно все нашлепки клепают в Америке, потому что это сразу становится дороже.

И плюс позволяет налепить лейбл, что это made in USA.

Ага, и все думают, что это полностью американское производство, на самом деле там его чуть-чуть (смеются)

Я хотел задать вопрос о том, какие ценности у компании «Yerasov», но из разговора понял, что задавать такой вопрос бессмысленно, потому что компания «Yerasov» – это Вы, и ценности компании – это именно ваши ценности. Правильно?

(задумавшись)
В принципе, да. Дело в том, что когда собираются несколько человек в рамках хороших законов, то конфликты решаются цивилизованным образом. В России множество примеров обратного: если в компании люди с очень большими деньгами, то их конфликты решаются стрельбой, если не с очень большими – то  драками, разборками. Увы, обычная история. А в моем случае – наиболее стабильная форма: есть один человек, который берет все риски на себя и принимает решения без всякой болтовни и споров.

Ну и отвечает за все, разумеется.

Да, конечно.

Кто потребитель продукции фирмы «Yerasov»?

Да кто угодно. Например, к нам обращаются бюджетные организации, напрямую либо через посредников, и говорят: нам надо 150 колонок. Хорошо, говорю, вот такая цена, такие сроки, сделаем. Они выигрывают тендер, мы делаем. Иногда это музыканты напрямую, иногда дилеры и дистрибьюторы за границей.
Нам все равно: если выгодно – значит, делаем.
У нас в России примерно 170 дилеров. Это не только большие города, но и мелкие, куда ни «Музторг» не добьет, ни «Слами» – да никакая крупная компания.

В какую сторону Вы планируете развиваться?

«Хочешь насмешить Господа – расскажи ему о своих планах». (смеется)
Рынок постоянно меняется, он либо растет, либо съеживается. Он и диктует, а мы нос по ветру держим и стараемся максимально спрос удовлетворять.

Сколько сейчас у Вас людей?

Если считать не только тех, которые в штате, то получится чуть больше 90 человек. По европейским канонам это довольно крупная фирма.

И все в Пензе, насколько я понимаю?

Всё производство расположено в Пензе, своя земля, свои помещения плюс ещё и арендуем. Всего порядка 2 000 квадратных метров. Комплектующие покупаем лучшего качества со всего мира: Китай, Корея, Англия, Италия, Испания, Япония, Германия, Франция. Например, тумблеры японские или французские, с серебряными контактами, от фирмы АPEM, которая на весь мир известна.

Я помню, Александр Евгеньевич, Вы упоминали про китайцев на форуме guitars.ru. Как с ними работается? Чем они от русских отличаются, от европейцев, от американцев?

Они очень коммуникабельные и берутся за все, что угодно. У них это вопрос выживания. Европейцы и американцы – они…

Немножко зажравшиеся, да?

Ну да, да. (улыбается)
У них все нормально, они берутся только за что-то серьезное и очень выгодное. А китайцы делают все, что угодно, даже на заказ один-два экземпляра сделают, пришлют образцы. В этом плане китайцы – нация развивающаяся.
Но у китайцев пока довольно сложно найти надёжных людей… Китайцы ж разные, как и любые другие люди, есть среди них и обманщики: образцы одни пришлют, а деньги проплатишь – и какая-то ерунда приходит.

С кем из музыкантов Вы сейчас поддерживаете контакты? Я читал, что еще в 80-е годы Вы сотрудничали с группой «Земляне», с Владимиром Кузьминым.

Сотрудничество – слишком громко сказано. «Земляне» как-то были в Пензе, у них сгорел клавишный инструмент и ревербератор «крякнулся». Я им это ремонтировал – вот и все сотрудничество.

А Кузьмин?

Он как-то просил ему педаль прямо в гитару встроить. Я ему говорю: я в Пензе, а ты в Москве, каким образом? В Москве тебе любой мастер сделает.
Особых примеров сотрудничества с музыкантами не было, нет необходимости: я же сам гитарист, и я знаю, что в приборе нормально, а что нет.

Эндорсмент не планируете?

Эндорсмент, существующий в цивилизованном мире, – штука хорошая, там все прописано в контрактах до мелочей. Я с Майклом Анджело разговаривал на эту тему, и он сказал, что по педалям он мог бы с нами сотрудничать (это потом уже ему T-Rex всучили свою продукцию (улыбается)). Но у него было такое условие: наше оборудование должно быть по всему миру доступно, а для нас это невыполнимо.
Так что я думаю, что эндорсмент на мировом уровне для нас вряд ли пока возможен.

А на российском?

На российском он невозможен по юридическим причинам. Ну как это проследить? Все находится в зачаточном состоянии. Это будет даже не эндорсментом, скорее, а джентльменским соглашением.
На нашем сайте, кстати, готовится информация об артистах, которые пользуются нашей продукцией. Например, Виктор Смольский пользуется нашими педалями, с ним ведем переговоры. Досумов Федор, классный гитарист мирового уровня, пользуется педалями, комбом и кабинетами нашего производства. Молодой талантливый гитарист Александр Поздняков. И этот список будет расти, я надеюсь…

Фёдор Досумов - из «Алкотрио» и из «А-студио»?

«Алкотрио» уже нет, сейчас есть проект «Impact Fuze», он меня приглашал на презентацию нового диска «MOSCOW» – но я не смог тогда в Москву попасть, увы.
С Кильдеевым общаемся, с Четверговым, с Мавриным Сергеем. Вся эта информация вскоре появится на сайте.
Просто до недавнего времени мы себя не позиционировали как фирму для высокопрофессиональных музыкантов… Ну зачем нам это было – кто-то нас похвалил и взял нашу железку? Если возвратиться к вопросу, для кого мы производим: в основном – для самодеятельных или малопрофессиональных музыкантов, у которых денег немного. Был бы я профессиональным музыкантом – никогда бы сам не купил продукцию отечественную… А сейчас ситуация меняется, нас знают и в других странах…

То есть если в России, то нормально не сделают?

Нет, сделать-то могут, но если профессионально выступать... Знаешь, это, наверное, предубеждение на уровне подсознания: крутой брэнд – значит, хорошее и надежное. Приходишь в магазин, перед тобой продукция двух торговых марок, из них одна на слуху, другую в первый раз видишь. Что ты купишь?

Да, логика предельно понятная. 
Кого вы считаете своими конкурентами?

Конкурентами... Сейчас китайские фирмы очень активно развиваются, и цены у них очень конкурентоспособные. Я в Шанхай в октябре летал, мы там ищем партнеров, которые могли бы выполнять для нас процентов 90 затратной работы, не связанной напрямую с качеством звука. Так что задача – конкурентов превратить в партнёров. (улыбается)

Известные западные фирмы уже производят в Китае. Навскидку: Hughes & Kettner недавно выпустили TubeMeister, фирма Egnater активно работает с китайцами, Vox уже давно производит. Вся эта продукция по цене существенно ниже того, что они делали до этого.
С ними конкурируете?

Ну да.

На «спине» у TubeMeister написано, что все придумано в Германии, а собрано в Китае.

Весь вопрос в степени компромисса. В Шанхае я разговаривал с владельцем марки Сarlsbro; он почти 100% делает в Китае, но жалуется, что очень много нервов приходится тратить на контроль – он все время в Китае, постоянно все проверяет. Общий уровень культуры европейского рабочего и китайского пока еще совершенно разный.

Где вы еще продаетесь помимо России? Было сотрудничество с маркой Fame в Германии, но вроде ОЕМ контракт несколько лет тому назад закончился.

Это не так. Fame – это марка, которая принадлежит Майклу Зауэру, владельцу самого крупного музыкального магазина в Европе, Music Store. Он по всему миру смотрит: если найдет хорошего китайского производителя – то китайцев впрягает, еще с поляками сотрудничает. Сейчас все больше и больше нас подряжает – делаем для него, конечно.

Под маркой Yerasov?

У него под нашей маркой продаются только наши педали, ну а усилки, комбики и кабинеты – под маркой Fame.

А в других странах что-то кроме педалей Yerasov продается? Усилители, коммутация, аксессуары?

В основном разовые заказы. Мы отправляли нашу продукцию в Америку, в Аргентину, один раз отправляли на какой-то остров, который я даже на карте не нашел.

Пускай это будет Барбадос (смеются)

Наша дистрибьюция в Европе была очень сильно затруднена отсутствием европейской сертификации. Но сейчас мы этим занимаемся, в 2012 году, надеюсь, мы будем полноценно представлены в Европе. Это недешевое удовольствие, необходимо проводить испытания и все такое прочее.

Ваши объекты интеллектуальной собственности защищены?

Товарный знак YERASOV… Дело в том, что если я зарегистрировал права на что-то в России, это будет признано во всём мире. В Америке немножко по-другому: у них есть патентная организация (помимо международной организации, признанной везде), которая объединяет США, Мексику, может, еще кто-то к ним примыкает. Они в ней легко патентуют все, что угодно. Например, схема Mesa/Boogie Rectifier запатентована только в Америке, поэтому мы свой Bulldozer не можем в Штатах ни продавать, ни ввозить, а в других странах – пожалуйста.

Очень интересная тема – Yerasov Bulldozer, сделанный на основе одного из первых выпущенных Mesa/Boogie Dual Rectifier. Отзывы у народа о Bulldozer различные, но в основном положительные (особенно за рубежом), и те, кто играл на Dual Rectifier первых нескольких сотен выпуска (после там начали ставить другой выходной трансформатор), говорят, что это прямое попадание.

(смеется)
Началось все с того, что мне Майкл Зауэр как-то в беседе пожаловался, что ему никто не может сделать звук Rectifier – ни поляки, ни китайцы. А я ему сказал, что мы сделаем. Он нам дал образец усилителя, который они не продают – там заводской номер единица, я много писал об этом.
Полтора года мы потратили на то, чтоб все вылизать, и мы получили наиболее близкую копию; если и есть отличия между первыми Dual Rectifier и нашим Bulldozer – то не больше, чем между двумя оригиналами.

То есть в рамках разброса параметров электрических деталей.

Да, именно так.

Следующий вопрос, полагаю, больше личный. Как Вы пришли к тому, что стали ставить на продукцию свое имя?

Я даже не могу сказать. Ну вот Генри Форд ставил на свою продукцию «Ford», Джим Маршалл ставит «Marshall» (смеется).

А Рэндалл Смит производит Mesa/Boogie, а не какой-нибудь R. Smith Amps. (смеются)

Я считаю, что все дело в ответственности: когда ставишь свою фамилию, то и отвечаешь строже. Да и на Западе к тебе другое отношение: одно дело – контора «Рога и копыта» с директором Ивановым, а другое дело, когда контора «Иванов», и разговариваешь с человеком по фамилии Иванов; вот марка, вот сам человек. Это надёжнее, стабильнее, престижнее. Тем не менее, когда я это сделал, так поступили, пожалуй, только Довгань, а уже потом появились Тиньков, Коркунов, Дымов и другие.

Хорошо, что Вы упомянули про Коркунова. Насколько я знаю, он выстроил большой и успешный бизнес, а потом продал контрольный пакет и остался там миноритарием и наемным менеджером. Нет ли желания у Вас впоследствии поступить по его примеру: через год, два, пять, десять лет? В интервью года четыре тому назад Вы говорили, что это абсолютно неприемлемо – изменилась ли Ваша позиция?

Я адекватно оцениваю уровень своей компании, ее финансовые возможности, ее потенциал. Пока это преждевременно. Принципиально не исключаю возможности, но реально таких планов не рассматривал.
Ведь одно дело – просто продать все и уйти из бизнеса, а другое дело – если, допустим, сейчас кто-то предложит 100 миллионов долларов инвестировать, а мне остаться директором с пятипроцентным пакетом. Я задумаюсь, конечно! (смеются)

Вы работаете как индивидуальный предприниматель. Почему не хозяйственное общество? Ведь больше рисков, отвечаете всем своим имуществом и так далее.

Опасение за «всё своё имущество» на 99% относится к тем людям, которые хотят кого-то обмануть и не отвечать имуществом. Поскольку я не веду рискованных операций, рисков у меня практически нет. Фактически мы просто ввозим в Россию детали – и я в любом случае смогу их мгновенно распродать оптом по такой же цене. Ну а риски из-за не очень хороших законов – так они для всех одинаковы. (смеется)
С точки зрения отчетности, учета, документального оформления операций индивидуальному предпринимателю удобнее всего. Как только вышел закон о предприятиях и предпринимательской деятельности, когда стало можно нанимать людей, я все просчитал и зарегистрировался.

Ну да, ИЧП, потом ПБОЮЛ, потом ИП.

Да! (смеются)
Для дела так выгоднее.

В каких музыкальных тусовках Вы участвуете? Много информации про награды, про Музикмессе.

Ну вот в России мы участвовать перестали, смысла в этом нет никакого. Это сейчас только Москва, несколько человек из Питера приедут, Подмосковье приедет. А раньше со всей страны приезжали в Москву – вот у меня в Петропавловске-Камчатском дилер есть, мы в Москве на выставке с ним познакомились. Сейчас этого уже нет, никто не ездит. Интернет помогает все больше и больше. Мой представитель в США говорит, что там уже выросло целое поколение людей, которые из дому не выходят. Работают на удаленном доступе дома, пиццу заказывают, им привозят, все вроде есть. Да и туалет дома. (смеются)

Женщины у них тоже по Интернету!

Это прекрасно! (смеются)

Что, по Вашему мнению, будет со звуком? В одном из интервью Вы упоминали о том, что будущее за цифрой. Вы по-прежнему так считаете?

Да, безусловно. На моем веку столько раз спорили об этом! Многие считали, что никогда синтезатор не сможет передать характерный удар молоточка рояля, но с каждым годом синтезаторы все лучше и лучше – кто сейчас рояль с собой возит, правильно?

Ну да.

Так и с гитарой. Правда, получилось так, что гитара оказалась наиболее консервативным инструментом, за последние годы лишь несколько изобретений в области машинки, крепления струн – и все. Вот гитара, вот струна, вот ее тактильное ощущение. Зачем его менять? Это сама суть исполнительства. С духовыми инструментами та же история: что там изобретать?
А в том, что касается съема звука и дальнейшего его формирования и обработки, возможны варианты. Усилители, всякие преобразователи – это обработка, суть и принципы которой могут меняться. Я думаю, что все усилители и вся обработка рано или поздно будут цифровыми.

Какое оборудование Вы считаете для себя идеальным? Что должно попасть к Вам в руки, чтобы Вы сказали: вот это близко к идеалу?

Я знаю, что можно до бесконечности улучшать все на свете: провода, трансформаторы, железо. Я четко представляю себе технические пределы в любой сфере того, чем я занимаюсь. Но в какие усилители я бы ни залезал – идеальных не увидел; у одних мне одно нравится, у других другое. Все хорошие идеи стараюсь брать на вооружение. А так, чтобы идеально... С точки зрения звука или технологии?

Вообще!

(пауза, дружный смех)
Нет идеала, конечно, и не может быть. Была бы какая-нибудь идеальная контора, которая делала бы принципиально лучше, чем кто-либо другой, – так, во-первых, покупали бы только ее, а во-вторых, через две недели все копируется, и появляется конкуренция.

Братья китайцы не спят!

Да и россияне тоже! (смеются)

Александр Евгеньевич, а что лучшее из того, что сделали Вы?

Удалось собрать мой коллектив, который работает, – вот что самое лучшее.
На сегодняшний момент мой уровень как инженера, разумеется, ниже, чем у моих сотрудников: они более осведомленные, лучше разбираются в компьютерах и ПО. Безусловно, вокруг меня (в Интернете, в других городах) есть куча людей, которые лучше разбираются в гитарном оборудовании с точки зрения пользователя. Конечно, есть люди, которые лучше слышат. То есть по любым категориям вопросов есть люди, перед которыми я готов снять шляпу и очень их уважаю.
Но так сложилось, что мы, пожалуй, единственная компания в России, которая поставила достаточно приемлемый музыкальный продукт на поток, чтобы обеспечить спрос в массах.

У нас на репбазе стоит малютка «Гоблин-10», очень недорогой аппарат. Рядом с ним Laney, Vox AC30 современный, рядом Egnater Rebel-30. Я играю на «Гоблине», потому что он мне нравится больше.

Это приятно слышать, но я у «Гоблина» знаю все его преимущества и недостатки.

Я тоже, но из «мартышки» за 350-400 долларов получить такой звук… Других производителей я не знаю, честно говоря.

Спасибо (смеется)

Какое у Вас хобби, чем Вы занимаетесь помимо работы?

90 процентов хобби – это работа.
В разное время года по-разному. Люблю собирать грибы (рыбу не ловлю, а грибы собираю). Путешествую: в прошлом году по Италии и Франции почти 4000 км на машине с женой проехали за месяц, получили громадное удовольствие. Прилетели в Венецию, взяли машину и поехали по всему северу Италии. До Канн добрались даже, а потом по центральной части Италии…

А чем дети у вас занимаются?

Старшему 36 лет, самостоятелен, у него свои проекты, работает в иностранных компаниях. А младший, 33 года – моя правая рука на производстве.

Нет желания перебраться в Москву, в другие страны?

С Москвой у меня очень многое связано – и машины ездят, и сам тоже. Можно считать, что я на одну четверть уже москвич! (смеется)
Но постоянно жить в Москве – конечно, ужас. В Пензе я выезжаю из дома и через 13 километров от своего подъезда я уже на даче в лесу, озерцо рядом, речка. В Москве такое невозможно.

Что дает занятие музыкальным бизнесом в России (кроме головной боли, разумеется)?

Это самый сложный вопрос. Бывают дни, когда хочется все бросить и уехать отдыхать, стать пенсионером. Но это всё временно.
А занятие музыкальным бизнесом… как в «Покровских воротах» – «Это мой крест, и нести его мне». (смеются)

Какие у Вас планы на будущее?

Идти дальше, развиваться, занять устойчивое положение и стать нормальной цивилизованной фирмой на мировом рынке. Я не ставлю перед собой нереальных задач – типа «сделать больше всех», «лучше всех». Так обычно кустари-самодельщики говорят: «сделаю одну, но самую-самую».

И последний вопрос, традиционный. Что Вы пожелаете людям, которые будут читать это интервью?

Во-первых, понять, что все в мире происходит неслучайно. Нужно во всем находить причинно-следственную связь и становиться с годами мудрее.
Во-вторых, найти свое место в этой жизни и удовлетворяться этим своим положением. Есть люди не очень богатые, но совершенно счастливые в работе, в профессии; встречал я и богатых, но совершенно несчастных... Во всем должна быть гармония, чтобы появлялось чувство удовлетворения.