AC/DC

Что такое добиваться славы AC/DC знают не понаслышке. Вот неприукрашенная история о риффах, драках, наркотиках, сексе и смерти, которыми была вымощена их автострада в ад, начавшаяся в бедном спальном районе Глазго.

Открытый в начале 1950-х городским советом Глазго на окраине города спальный район Крэнхилл можно было бы без преувеличения назвать адом на земле. Вцепившийся в окраину Глазго грязными когтями, зажатый в тисках послевоенной безработицы Крэнхилл не мог предложить обитателям своих четырехэтажных трущоб для скрашивания тягот жизни ничего кроме старых добрых пьянок, драк и еще рок-н-ролла, который просачивался из Америки через транзисторные приемники.

Малькольм Янг (Malcolm Young) и его брат Ангус (Angus Young) считали, что вообще-то ад – не такое уж и плохое местечко. Несмотря на то, что братья родились в многолюдной семье (в 1953 и 1955 году соответственно), они вспоминают, что дом всегда был полон звуков музыкальных инструментов. (Свои первые аккорды Ангус брал на банджо с шестью струнами), а саундтреком к их детству был рок от звезд того времени. «Мы всегда врубались в блюз и рок-н-ролл», - вспоминает Малькольм, - «А наши старшие братья тащились по Chuck Berry, Little Richards и Jerry Lee Lewis, так что мы выросли на всем этом».

Кормильцам семьи Янгов, однако, жизнь медом не казалась. В 1963 году безработица отца Ангуса и Малькольма стала совсем непереносимой. Услышав о миграционной программе британского правительства Assistant Passage Scheme, Янги влились в ряды бесчисленных шотландских семей, которые заполняли причалы, сжимая в руках дешевые билеты в один конец до Австралии, где их ждала новая жизнь.

В это путешествие через полмира с ними отправился и рок-н-ролл. Вскоре после поселения в пригороде Сиднея, Бервуде самый старший из братьев Янгов, Джордж (George Young) стал «первым парнем на деревне», основав в 1964 вместе с гитаристом Гарри Ванда (Harry Vanda) группу The Easybeats и, тем самым, подарив антиподам местный аналог битломании. Пробиваясь через толпы женщин, осаждавших семейное гнездо Янгов в попытке узреть хоть краем глаза старшего из братьев, Ангус и Малькольм начали врубаться в фишку. «Вчера Джордж тренькал на гитаре сидя на кровати, а сегодня на него молится вся страна», - вспоминал Ангус, - «это воодушевляло».

Их график посещения Эшфилдской школы для мальчиков в Сиднее накрылся. Достигнув подросткового возраста, Ангус забил на образование и вместе со своим братом досрочно отправился в мир непрестижной работы. «Малькольм работал на фабрике нижнего белья», - смеется Ангус, - «Там работало с тысячу женщин. Они звали его, Мэл, у меня станок барахлит. И пока он на полу с ним ковырялся, они гладили его по голове… но чаще по заднице».

У самого Ангуса было мало причин злорадствовать – он устроился работать наборщиком в порножурнал. Кого-нибудь такие расклады излечили бы от романтики, но для Янгов это просто было обоснованием того, почему они хотят стать рок-звездами.

Как музыканты, они были на полном серьезе. В конце 60-х Малькольм стал вырабатывать свой мускулистый стиль игры ритма, который стал потом его фирменным знаком, играя на Gretsch Jet Firebird, которым владеем по сей день. «У него лучшая правая рука в мире», - однажды высказался Ангус о брате, -«Я никогда не слышал, чтобы кто-то еще обращался с инструментом так же. Никто, даже Keith Richards».

На контрасте, скромные познания Ангуса в аккордах компенсировались шустрой техникой блюзовых соло, которые отжигались сперва на Hofner за $60, а затем – после знакомства с каталогом у друга – Gibson SG. «Я пробовал Fender, но у них нет мяса. Вобщем, я полюбил звук гитар Gibson».

Пока братья Янги убивали время в различных местных кавер-бэндах 1960-е уступили место 1970-м, а их самым значительным флиртом со славой было приглашение от Джорджа (который на тот момент играл в Marcus Hook Roll Band) поиграть на альбоме «Tales Of Old Granddaddy». Казалось мечты будущих рок-звезд рассыпаются в песок.

Малькольм ударил первым. Одним утром 1972 года он покинул свою группу и по объявлению в Сиднейской Sunday Morning Herald выцепил басиста Ларри Ван Кридта (Larry Van Kriedt) и барабанщика Колина Берджеса (Colin Burdges). В процессе краткой дискуссии насчет раскладов в группе и ее названия было решено, что Ангус присоединится к группе в качестве соло-гитариста, а Third World War не так запоминается, как четыре буквы на швейной машинке старшей сестры Янгов, Маргарет.

Как и сейчас «AC/DC» означает, что прибор может работать как от переменного, так и постоянного тока (но также, о чем группа узнала когда было уже слишком поздно, это жаргонное слово обозначающее бисексуальность). В канун Нового 1973 года в клубе Chequers, находящемся в центре Сиднея, термин приобрел новое значение, когда первая инкарнация AC/DC дебютировала с программой реактивных каверов на Chuck Berry и Rolling Stones. Аудитория пребывала в смешанных чувствах. Растерянная. Напуганная. Безмолвная.

В то же самое время, по свидетельствам, AC/DC уже демонстрировали качества звезд, особенно благодаря своему миниатюрному гитаристу, чье неугомонное сценическое поведение заставляло полагать, что он прибыл на побывку из дурки. Ангус всегда был зрелищным дополнением к безупречному пульсу Малькольма. Теперь же, в AC/DC, он стал фокусом внимания со своим репертуаром, состоявшим из судорог казненного на электрическом стуле, утиной походкой уменьшенного Чака Берри через всю сцену и судорожные корчи на полу среди пролитого пива и окурков.

Ангус вскоре стал подкреплять свои коленца актерством на сцене. «У них была гениальная идея принести меня на сцену в телефонной будке», - вспоминает он один из неудачных трюков, - «Я должен был выскочить как Супермен, но дверцу заклинило, и я застрял там минут на 15!».

Костюм гориллы и маска Зорро тоже прослужили недолго, и потребовалось еще одно вмешательство Маргарет, чтобы придумать визуальную фишку, которая бы цепляла. Хотя школьная форма, которая она сшила для Ангуса могла бы считаться приветом, так и не полученному образованию, гитарист это отрицает. «Школьная форма задумывалась как разовая фишка», - объяснял он в 1982 году, - «Идея была изобразить 9-летнего гитарного вундеркинда, который сыграл один концерт и канул в безвестность. Но в итоге я на это подсел!».

Выступление в Chequers было первым в бесконечной череде концертов. К началу 1974 года клубная сцена Сиднея стала вторым домом для AC/DC, и лучи ее прожекторов стали высвечивать слабые звенья. Первым вылетел Берджес, за которым вскоре последовал Ван Кридт. В последующие месяцы ритм-секция была таким проходным двором, что Малькольм заявляет, что толком и не упомнит всех, кто приходил. И все это время братьев не покидало смутное тревожное чувство, что Эванс, не подходит на роль фронтмена AC/DC. Проблемой был его глэмовый имидж, а так же регулярность, с которой его голос садился (обычно брать роль вокалиста приходилось менеджеру Деннису Лафлину (Dennis Laughlin).

Лето принесло две крупных новости: группа заключила контракт с лейблом Albert Productions, который вел дистрибуцию через EMI, и выпустила свой первый сингл «Can I Sit Next To You». Зимой случилось еще более крупное событие. Над Эвансом с самого начала висел дамоклов меч, но без замены Янги не могли от него избавиться не сорвав запланированные выступлеия. Все резко изменилось, когда Ангус и Малькольм оказались в кузове Vauxall, который вел разговорчивый человек без определенных занятий, мечтавший стать рок-звездой. Они просто встретили Бона Скотта (Ronald “Bon” Scott).

Цепь объективных обстоятельств к тому моменту привела Бона Скотта на его место работы: перевозка групп, приезжавших в Аделаиду. Как и братья Янги, он тоже родился в Шотландии (1946 году), был перевезен в возрастешести лет в Северный Фремантл, и покинул школу в подростковом возрасте. В 1963 году после ряда приводов за драки и угоны Скотт отпахал девять месяцев в исправительном доме Riverbank Child Welfare Home, попавшись на краже бензина. Все зыбкие надежды на нормальную жизнь рухнули после неудачной попытки записаться в военные силы по выходу из отсидки. (Это дало повод для знаменитой цитаты: «Меня не взяли в армию, потому что я был неприспособлен к обществу».)

Возможно у армии был резон. Помыкавшись по составам таких давно позабытых групп 1960-х, к The Spektors и The Valentines, Скотт довел излишества до формы искусства. Находясь, как правило, под воздействия большого количества алкоголя, певец не имел ничего против того, чтобы поднырнуть под смертельно ядовитую медузу, выпить шампанского из мороженной индейки, или сверкая голыми ягодицами въехать на мотоцикле вверх по лестнице.

Постоянная тяга к смерти Скотта почти достигла цели в 1973 году, когда, возвращаясь с репетиции на мотоцикле, он попал в аварию и три дня провалялся в коме. Очнувшись с залатанной проволокой челюстью, и оценив перспективы выхода на сцену в лохмотьях, Скотт взялся за шоферскую работу на время планирования своих дальнейших шагов.

Судьба достаточно долго помыкала Скотта, то когда он стоял в зале на концерте AC/DC в Pooraka Hotel, он почувствовал, что группа подталкивает его к решению, которое переменит его жизнь. «Поэтому я воспользовался случаем, чтобы объяснить насколько я лучше, чем то чучело, что у них поет», говорил он, - «и они дали мне шанс это доказать».

Желание поскорее избавиться от Эванса перевесило сомнения Янгов насчет возраста Скотта (тогда ему было 28). Замена произошла на удивление безполезненно («Мы пожали руки, пожелали друг другу удачи, и не было никакой враждебности», вспоминает Эванс) и новый вокалист AC/DC дебютировал 5 октября 1974 года в Brighton-Le-Sands Masonite Hall в Сиднее. «Когда мы туда приехали», вспоимнает Ангус, - «Бон выдул около двух пузырей бурбона, потом курнул, нюхнул, закинулся и сказал: «Ну вот, теперь я готов». И это было так. Он вписался слету. Это была моментальное превращение, он носился по сцене, орал в зал. Это был момент волшебства».

Всякий раз как Скотт выходил на сцену, он приносил с собой опасность. Мускулистый, полуголый, хитровански поглядывающий на публику, как криминальный дядюшка «школьника» Ангуса, певец придал AC/DC тот градус, который был необходим для выживания на австралийской клубной сцене. Ранние концерты AC/DC обросли легендами. Чмошников месили в сопливый фарш, женщин топлесс поднимали на руках, а со сцены им пели серенады.

Появление Скотта также подвело черту под глэмовыми влияниями, которыми отличался период пребывания в группе Эванса, и знамя AC/DC был прочно и уверенно повешено на флагшток рока. Это была полная трансформация, которая стала очевидной, когда в ноябре 1974 года новый состав вошел в студию, чтобы записать свой прямолинейный дебютный альбом «High Voltage». «В то время мы никогда не отправлялись в студию с чем-то более законченным, чем просто риффы», - объясняет Малькольм.

Другие перемены были на подходе. Озабоченные тем, что их изначальный менеджер Деннис Лафлин не разделяет их амбиций по покорению мира, Янги ударили по рукам с Майклом Браунингом (Michael Browning). Его первым решением был переезд AC/DC в Мельбурн в начале 1975, где в принадлежащем ему баре группе было предоставлено постоянное окно в дни гей-вечеринок. «Приходили бисексуальные женщины с вибраторами», вспоминает Малькольм, - «У них были футболки с вырезами спереди и оттуда торчали их сиськи. Это было здорово».

Группа точно также была очарована своим жильем – съемный дом в деловой части Мельбурна был похож скорее на бордель, чем на жилое здание. «Там вокруг ошивалось два десятка телок, которые обслуживали группу», - посмеивался Скотт (он увековечил ЗППП, которым их там в итоге наградили в “Crabsody In Blue”).

К лету 1975 года концерты становились все больше, а состав сыграннее, отчасти благодаря появлению барабанщика Фила Радда (Phil Rudd) и басиста Марка Эванса (Mark Evans).

Под руководством Браунинга молотилка гастролей крутилась с неумолимой жестокостью, в упорной работе в Albert Studios в Сиднее был записан второй альбом “T.N.T.”, и менджер оправдал свои гонорары, заключив пробный контракт на один альбом с международным лейблом Atlantic (до того времени “High Voltage” и “T.N.T” продавались только в Австралии).

Момент истины настал в 1976 году, когда AC/DC встретили Новый Год с новостями, что «T.N.T” продался в количестве 11000 копий за первую неделю, после чего снова вернулись в студию, чтобы записать свой последний «австралийский» альбом “Dirty Deeds Done Dirt Cheap”.

Когда запись подходила к концу, Браунинг объявил еще одну хорошую новость: он выбил британский тур на разогреве у бывшего гитариста Free, Paul Kossoff. Группа была в возбуждении. «Мы отправились из Австралии на пике», вспоминает Ангус, - «И настроились на то, чтобы всех порвать».

Во всяком случае, таков был план. 8 апреля 1976 года AC/DC приземлились в Лондоне, чтобы узнать, что их хэдлайнер умер от сердечной недостаточности, вызванной давним пристрастием к героину. «Эта жопа, Пол Кософф, обосрал нам первый тур», - в такой форме Скотт, выразил свои соболезнования, - «Вот погодите, Ангус до него доберется».

Это вряд ли требовалось. Как ни в чем не бывало, AC/DC засучили рукава и стали вписываться во все концерты, куда только пускали, что в 1976 году означало выходить на сцену с группами раскручивавшегося панк-движения. «Публика состояла из юных Джонни Роттенов и подобного пипла», ухмыляется Ангус, - «Бону приходилось нелегко, когда он пытался их расшевелить».

Пока Atlantic наваривались на концертной репутации AC/DC, выпустив под одной обложкой (c названием “High Voltage”) международного релиза смесь двух альбомов “High Voltage” и “T.N.T”, группа провела оставшуюся часть 1976 года, сея разрушения на планете. Шотландия, Голландия, Австрия, Швеция – все они пали под натиском концертов AC/DC, хотя пуритане были не довольны привычкой Ангуса демонстрировать залу свои ягодицы. «Его задницу видят чаще, чем его лицо», - ухмылялся Скотт, - «И насколько я могу судить, это предпочтительнее».

Если мощь AC/DC как концертной группы была вне сомнений, то “Let There Be Rock”, пожалуй, был первым альбомом, который ее передал. «Накал был большим», говорит Малькольм о классике 1977 года, - «На этот раз мы были чуть более серьезными и хотели более сырого звука. Я знал, что “Whole Lotta Rosie” будет хитом, и что “Bad Boys Boogie” c “Let There Be Rock” пройдут проверку временем».

Несмотря на свои характерные амбиции, в том момент AC/DC до сих пор знали больше как разогрев для рок-звезд. Летом 1977 года группе выпала честь разогревать в европейском туре Black Sabbath. Поездка, дружественная атмосфера которой была омрачена только однажды, когда басист Sabbath Гизер Батлер (Geezer Butler) полез с карманным ножом на Малькольма. «По счастью вошел Оззи», - вспоминает Малькольм, - «И заорал: «Батлер, идиот, бля! Иди, проспись!», после чего мы протусили с ним всю ночь.

Репутация группы стала распространяться и по США, благодаря двойному воздействию “Let There Be Rock” и декабрьскому туру на разогреве у KISS. В стремлении укрепить свои позиции, группа (уже без Эванса, который ушел от переутомления и был заменен Клиффом Уильямсом (Cliff Whilliams), вернулась в феврале 1978 года в студию, где продолжили блюз-роковое направление на “Powerage”. “На “Powerage” у нас просто были хорошие роковые риффы», говорит Малькольм, - «Нам по кайфу было оставаться в той же области, что и “Let There Be Rock”, потому что эта фишка хорошо шла живьем».

То, как хорошо у группы шли дела на сцене было подкреплено выпуском в октябре 1978 года “If You Want Blood You’ve Got It” (записанного в Glazgow Apollo в туре в поддержку «Powerage») и гастролями на разогреве у Aerosmith. Но на фоне всего этого была проблема. Цифры продаж AC/DC не отражали их концертный успех и Atlantic надоедало ждать. «В тот момент», - вздыхает Малькольм, - «мы были в шаге от потери контракта».

Поворотным моментом стал “Highway To Hell". Записанный весной 1979 года в Criteria Studios в Майами и Roundhouse в Лондоне, это был первый шедевр AC/DC, в котором их бескомпромиссный звук был направлен в русло поп-чутьем Матта Ланге (Robert “Mutt” Lange). “Фишка “Highway To Hell», - замечает Ангус, - «В том, что Матт знал как звучат стерео приемники FM радио, в отличие от нас. Каждую неделю он прослушивал хит-парады, прислушиваясь к звучанию. У него отмеенный слух».

Если в случае с “Highway To Hell” AC/DC и догадывались, что у них на руках нетленная классика, они и виду не показывали. Завершив запись меньше, чем за месяц, группа провела инкубационный период альбома в своем стиле, колеся по миру на разогреве более коммерчески успешных рокеров. И только когда в июле 1979 года “Highway To Hell” увидел свет, подожженный почти шестью годам раньее фитиль взорвал бомбу AC/DC. Инстинкты Ланге не подвели и на этот раз, поскольку альбом взлетел на 8 место в британских чартах и на 17 место в США, благодаря таким классическим забойным хитам, как “Touch Too Much” и заглавный трек. AC/DC одним прыжком оказались впереди групп, в чьей тени они до того обитали.

Это должен был быть звездный час AC/DC, и некоторое время – пока они колесили весь этот ударный год по миру, окруженные почетом – так и было. Но паровозу их везения было суждено сойти с рельсов. 20 февраля 1980 года Скотт был найден бес сознания в своем Рено 5, в котором он отрубился накануне вечером (после угарной афтепати в Music Machine, что в Кэмден Таун). Его примчали в больницу King’s College, но там констатировали смерть по прибытии. Вердикт коронера был банален, но точен: Скотт допился до смерти.

Когда трагические новости достигли лагеря AC/DC, они поначалу были восприняты с полным недоверием. «Наш менеджер помчался поскорее в больницу на опознание», - вспоминает Ангус, - «потому что никто тогда не поверил. Я немедленно перезвонил Малькольму, потому что тогда я думал, может это какая-то ошибка».

Никаких ошибок. Человек, который привел AC/DC к самому завоеванию мира покинул мир, оставив свою группу переживать депрессию в дилемме могут ли, даже должны ли, они продолжать. В итоге решение приняли за них, когда отец Скотта подошел к Янгам на похоронной службе в Фремантле и настаивал на том, чтобы группа пережила эту потерю». «Если честно», - признается Ангус, - «Мы толком и не слушали, потому что были так погружены в свою скорбь. Но отец Бона продолжал повторять свои заверения. Он раз за разом утверждал: «Вы должны двигаться дальше. Вы еще можете дать людям многое».

После периода, когда братья не могли себя заставить взяться за гитары, в апреле 1980 года в студии Pimlico состоялось прослушивание нового фронтмена. В списке было несколько звучных имен, но AC/DC не могли никого выбрать, пока им не попалась кассета одного почти неизвестного певца Брайана Джонсона (Brian Johnson).

Джонсон, приветливый северянин, чья упитанная утроба могла издавать визг, способный разбить стекло, был немедленно приглашен на прослушивание, где он переосмыслил вокал Скотта на «Whole Lotta Rosie” с такой убедительностью, что группа выпала в осадок. «Он вписался более-менее сразу же», - вспоминает Ангус.

И как вписался. Пока мир настраивал себя на полный провал камбэка группы, AC/DC отправились в студию Compass Point на Багамах, с горящим желанием отдать достойную дань памяти своего павшего фронтмена. «Это не были солнечные пляжи», - смеется Джонсон, - «Лил дождь, и электричество отрубался. Той конторой жестко заправляла большая старая черная леди. Нам приходилось на ночь запирать двери, потому что она предупредила нас о гавайцах, которые пришли бы и обокрали студию».

Несмотря на условия, в студийной работе творилось чудо и Ланге вытянул из Ангуса и Малькольма ворох бессмертных риффов. На этом альбоме, набитом такими хитами как “Hells Bells” и “You Shook Me All Night Long”, заглавный трек был выдающимся. «Мэл пришел, и прокрутил мне некоторые идеи, которые были у него на кассете», - говорит Ангус, - «И среди них был рифф “Back In Black”. Я никогда не мог сыграть его так, брат. На мой взгляд, я до сих пор играю его не так».

Остальное история. Сразу же по своему выходу в июле 1980 года “Back In Black” заявил о себе как рок-феномен, застряв в британских чартах до августа, а к концу года добравшись до 4 места в Штатах.

С того момента Back In Black начал коммерческий марш, который не превзойден ни одной рок-группой, и на сегодняшний день продажи достигли 42 миллионов копий. Начав с более чем скромных достижений, братья Янги достигли своих давних мечтаний самым невероятным образом. Что самое важное, они отдали дань человеку, чья память отражена в траурной обложке и музыке альбома.

“Back In Black” – это и лучший момент, чтобы завершить рассказ об AC/DC. Несмотря на то, что группа продолжала выпускать отличные альбомы, ни один из них пока не передает дух борьбы, ценности простого человека и непревзойденную способность мочить рок так достоверно, как эти 10 песен. И за это, а также за все грязные делишки, и высокое напряжение, которыми AC/DC делятся с нами столько лет, мы им салютуем.

Total Guitar 2006
перевод - Александр Авдуевский