Инструменты   Музыканты   Полезное   Архив MP3   stnk   cyco   Bonus
 
David Gilmour

Проходя через старинный сводчатый туннель, посетитель Astoria оказывается в безупречно ухоженном саду, который мягко скатывается вниз к Темзе. Плавучий дом-студия Дэвида Гилмора качается на якоре у берега, сразу за густолистыми зарослями бамбука и ивы. Cама посудина тоже носит имя Astoria. Она небольшая; здесь едва хватает места для хорошо укомплектованной контрольной комнаты, где господствует в которой микшерская консоль Neve, и небольшой элегантной гостиной, служащей и "трэкинг-рум". Узкий, отделанный темным деревом проход соединяет эти два помещения, позволяя также попасть по пути и в несколько крошечных боковых кают. Посудина была построена в 1912 году английским антрепренером Фредом Карно (Fred Karno). «Он был тем самым парнем, кто открыл Чарли Чаплина и Стэна Лоурела (Stan Laurel) - объясняет Гилмор. – Он хотел, чтобы у него был свой собственный угол, своя явка, ну или что-то в этом роде… Это никогда не предназначалось для того, чтобы плавать. Исключительно дом на воде. Если вы думаете двинуть его, нужно брать канат и буксировать. Я хотел сделать здесь настолько хорошо, насколько возможно, в разумных пределах, в смысле звука, и чтобы не трахаться с этим помещением слишком много».

На этой посудине Гилмор записал большую часть материала последних двух альбомов Pink Floyd, «A Momentary Lapse of Reason» (1987) и «The Division Bell» (1994), а еще это было основное место сессий для нового сольника Гилмора «On An Island». Эти записи - в значительной мере отражение того места, где они были сделаны: безмятежного, неторопливого. Прозрачные побеги мерцающих звуков величественно распускаются, являя собой благодатную основу для парящей где-то в выси гилморовской гитары и той бесплотно-выразительной манеры пения, так хорошо знакомой и любимой по классическим сборникам Pink Floyd. Есть место и для периодических вторжений в блюз и на другие более суровые территории, но в основном это музыка спокойного созерцания речной глади. «Я лишь хотел дать ей литься настолько естественно, насколько возможно, - отзывается Гилмор. – Там довольно много этих меланхоличных больших мажорных аккордов и вальсового размера ѕ. Это, должно быть, то настроение, в котором я сейчас нахожусь».

Видеть, где был сделан «On An Island» – значит понимать, почему Гилмора надо было буквально насильно вытаскивать из студии для участия в реюнионе Pink Floyd на концерте Live8 минувшим летом. После многочисленных ссор Дэвида Гилмора с Роджером Уотерсом никто не ожидал, что эта пара снова появится вместе на сцене. Однако именно это они и сделали. С тех пор Уотерс вслух рассуждает о воссоединении группы, но Гилмор не проявляет к этому интереса. Гитариста, кажется, вполне устраивает просто быть Дэвидом Гилмором и ничего никому не доказывать. Его имя стало нарицательным в рок-тусовке, а для огромного количества юных фанов гитары он единственный стоящий гитарист семидесятых. Многим он представляется недостающим звеном между Хендриксом и Ван Халеном.

«Если это действительно так, я трепещу - смеется Гилмор. – Чтобы этого достичь, мне потребовалось очень много времени. Я не попадал в списки гитарных кумиров много лет. Думаю, что мне была дана одна штука насчет мозгов и пальцев – это то, что пальцы извлекают особенный звук. Мои пальцы не так быстры, но полагаю, что я мгновенно узнаваем. Я просто слышу себя и понимаю, что это я. И другие люди тоже понимают. То, как я играю, чем-то напоминает Хэнка Марвина (Hank Marvin) и The Shadows – такой стиль игры на гитаре, когда люди узнают мелодию с «мясом».

«On An Island» – лишь третий сольный альбом Гилмора. Предыдущие два записывались в сложный период истории Pink Floyd; «David Gilmour» (1978) был средством выпустить пар после тяжелой записи «Animals», а «About Face» (1984) стал полномасштабной попыткой Гилмора превратиться в самостоятельную звезду после того, как Уотерс ушел из Pink Floyd и группа после выпуска «The Final Cut» практически развалилась. «On An Island» - совершенно из другой области. Сейчас жизнь Дэвида Гилмора хороша и прекрасна…

Что сейчас движет вами? В рок-истории место вам гарантировано, вы весьма обеспечены. Что вас побудило сделать альбом?

Это то, чем я занимаюсь. Я музыкант. Я делаю музыку. Это у меня в крови. Разница лишь в том, что сегодня меня не заводит заниматься этим все время. Если честно, музыка больше не является для меня приоритетом. Приоритет – семья. Знаю, что сейчас кто-то может подумать, что когда человек говорит, что музыка не является больше его приоритетом, качество музыки от этого может пострадать. Но уж если я берусь, я превращаюсь в перфекциониста. И я считаю, что та работа, которую я сейчас делаю, нисколько не хуже того, что я всегда делал. Считаю, что «On An Island» - действительно хороший альбом. Я им очень горжусь.

Был ли новый альбом большим приоритетом для вас, чем участие в Live8? Вы ведь сначала отказались…

Да, отказался. Я отказался, потому что в самом разгаре была работа над этим альбомом. И еще я думал – и так оно и вышло - что это может открыть банку с червями: все эти истории воссоздания Pink Floyd. Я эгоистично не хотел беспокоиться из-за всех тех вещей, которые, я знал, это все вызовет. Так что Боб Гелдоф (Bob Geldof) довольно сильно старался меня убедить. Не то, чтобы я не поддерживал то, что он пытался сделать. Просто я думал, что он прекрасно обойдется и без нас. Но потом Боб подключил Роджера и убедил его позвонить мне.

Звонок Роджера стал сюрпризом?

Да, большим сюрпризом. И когда Роджер позвонил, я задумался; я наверное действительно не простил бы себе, если бы не поучаствовал в Live8. Для этого было много достойных поводов. Настоящей, и самой важной причиной было то, чего это мероприятие, будем надеяться, позволить достичь. И еще оно позволило выпустить ту дурную кровь, что мы с Роджером нажили.

Сколько репетиций предшествовало Live8?

Вместе мы репетировали три дня. Но я еще и сам занимался больше двух недель. Я записал CD всего сета и принес его в свою домашнюю студию. Врубал колонки, и играл под это на гитаре и пел три-четыре раза в день добрых пару недель. Я хотел хорошо в это все «въехать». Я знал, что это все будет изматывающим мероприятием, и стремился быть готовым все сделать без заминок. Не хотел нервничать и напрягаться из-за того, что не буду на 100% точно знать, что я делаю каждое мгновение.

Когда вы на Live8 играли первое гитарное соло в Money, это в большой степени было повторение нота в ноту соло, записанного на пластинке. Вы чувствуете себя обязанным выдать людям такие фирменные соло нота в ноту? И как тогда уравновесить это со спонтанностью?

Ну, я думаю, это и есть равновесие. Когда я иду слушать другие команды, и они отжигают свои хиты, если гитарист начинает играть что-то совершенно другое, меня это, честно говоря, бесит. Я думаю – нет, это не так, как должно быть, это не оттуда. И поэтому я обычно начинаю практически так же, как на записи, а потом все зависит от того, что я чувствую. Если у меня пошло и это звучит хорошо, вдохновенно и оригинально, тогда я не возвращаюсь в наезженную колею. Но иногда я понимаю, что вышел из колеи, но это лажа. И тогда возвращаюсь в надежную сетку изначального соло, потому что знаю, что многих это еще больше заведет. Так что да, это равновесие.

И что, вы всегда можете вернуться к тому варианту, что был записан?

Всегда не могу. Но в начале того соло в Comfortably Numb есть такая нота на седьмом ладу струны Соль, богатая обертонами. Я всегда стараюсь начать это соло с этой ноты и сыграть первую фразу. Глупо было бы этого не делать.

Какой из ваших многочисленных Стратов – тот черный, на котором вы играли на Live8?

Я играю на нем где-то с 1970 года, он звучит в Comfortably Numb. Я его купил в Manny’s в Нью-Йорке. Я его всегда использовал как некий полигон, пробовать всякие разные штуки. У него были разные грифы; у оригинального была эта «пуля» [на голове грифа] и перо побольше. И у него другие датчики. Когда-то давно я как-то пересекся с Сеймуром Данкеном и мы выбрали три действительно классных датчика из тех, что у него были. Мы их переставили и с тех пор они там и стоят. Но я ее всегда держал в качестве экспериментальной гитары, в которой нет ничего неприкосновенного. В ней и дырки просверлены. Но она еще хорошая.

У вас множество «Стратокастеров». Как вы решаете, какой использовать на записи, а какой – на концерте?

Одной из проблем в турах долгое время были наводки, особенно если вы из тех падонков, кто, как я, использует большой набор педалей. Эти педали на самом деле будто притягивают помехи, как и затемнители на осветительном оборудовании. А у нас в Pink Floyd были большие осветители, которые ужасно зудели. Но когда я впервые услышал о датчиках EMG и они мне попались в руки, это все закончилось. Они звучали великолепно, очень полный и богатый тембр, но в некотором отношении – не «по-стратовски». Есть что-то в неплотности и специфичности диапазона Cтрата, что делает его именно Cтратом. С датчиками EMG вы это чуть-чуть теряете. Но теперь все гораздо лучше заэкранировано и осветительная аппаратура работает от совсем другого генератора. Все гораздо лучше устанавливается. Так что теперь я могу снова использовать старые Страты вживую, и снова беру мой черный Страт на концерты, как я и сделал на Live8.

Роджер довольно много распространялся в прессе, каким позитивным для него был этот опыт. Кажется, он хочет сказать, что готов и на большее - собирать Pink Floyd на более регулярной основе. Как вы к этому относитесь?

Испытываю огромную гордость и высокие чувства за большую часть моей пинкфлойдовской карьеры. В музыкальном и художественном плане это доставляло большое удовлетворение. Но для меня это прошлое. Уже сделанное. У меня нет никакого желания к этому возвращаться. Отправляться в тур без выпуска пластинки – значит, делать это только ради денег. А как подумаешь насчет записи диска всеми нами, включая Роджера – просто не думаю, что получится. Мы с Роджером слишком долго были ужасными такими самодурами. Не думаю, что это меня сделает счастливее. Извините, я бы не хотел это обсуждать.

Заглавная композиция «On An Island» красиво так как бы плавает ощущением Ми-минора и ощущением Соль-мажора…

G6. Да, забавно, как вещи получаются. В Соль-мажор это звучало как-то не так, и в Ми-минор не так. Поэтому я взял Ми-минор, а за основной тон – Соль. Сначала я просто использовал Соль как тонику, но что-то мне подсказало, что надо скользить между ними двумя. И это создает такой особенный саунд.

А что, размер ѕ хорошо ложится под соло? Вы его так много использовали…

Тоже забавная штука. Я больше пишу в размерах ѕ и 6/8, чем в 4/4. Одна из вещей, которую мы стремились сделать, составляя этот альбом, это уравновесить трехчетвертные размеры и еще несколько 4/4. Думаю, я просто такой вот парень с вальсами в голове.

Какую гитару и усилитель вы использовали для соло в «On An Island»?

Это был старый черный Страт, о котором я рассказывал, через комбо HiWatt. У меня есть очень старый твидовый Fender Twin – очень здорово звучащий усилок, но для этого трека у меня его не получилось использовать, так что я взял HiWatt. У меня в этой комнате есть комбо HiWatt и 100Вт голова HiWatt и кабинет 4х12. И это определенная проблема. Стоваттному HiWatt не особенно нравиться находится в таком замкнутом пространстве, как здесь. Так что подобрать нужный усилок, которому тут будет хорошо – непростая штука.

Что касается соло, вы их сначала выписываете в голове, или же все выплескиваете и соединяете лучшие кусочки?

Я стремлюсь сжиться с треком еще до того, как взять руки ту гитару, на которой я на нем буду играть соло. Когда я работаю дома, гораздо легче просто взять гитару и немного поиграть, а не усердно работать над звуком. Сначала мне надо, чтобы мне понравилось то, что я таким образом делаю. Но в конечном счете я прихожу к выводу что это не очень хорошо и хочу изменить некоторые куски. А потом оказывается, что я не могу повторить тот звук, который был в первоначальном варианте, или хочу звук еще лучше. Так что я стараюсь сделать все таким образом, что когда я начинаю играть соло, звук подходит и хорошо продуман. Потому что очень часто первый дубль – самый лучший, кроме тех случаев, когда вы собираетесь делать его именно таким образом. А потом вы бьетесь с этим проклятым соляком еще три дня. Так что на самом деле нет у меня никакого метода. Вы скажете, что будучи профессиональным музыкантом 40 лет, я бы должен знать, что же, черт возьми, делаю. Но для меня лучше всего каждый раз окунать себя в это по-новому.

Эффект глиссандо в гитарном соло в The Blue – это педаль [DigiTech] Whammy?

Да. Мне она нравиться. Вы угадали, но вообще я не люблю рассказывать, как это делается. Люблю сводить людей с ума. Приходят и спрашивают, как же блин ты это сделал? Я месяцами работал, стремясь этого достичь. И говорю, да это просто педаль! Я ее использовал в Marooned на диске “The Division Bell”. То же самое примерно – дает целое новое измерение. Есть в этом что-то от того старого диска, «Songs of the Humpback Whale» («Песни кита-горбача»), где записаны киты. И это такая же вот плавающая штука. И Marooned, и The Blue, обе эти вещи мне напоминают о море.

На This Heaven обнаруживаются ваши блюзовые начала, не так ли?

Это просто еще кое-какой мусор из моей гостиной. Однажды его забрал Фил Манзанера (Phil Manzanera), он так часто делает, у него ведь студия в Лондоне. Он принес это туда и нарезал короткий луп из того, что я сделал, немного все ускорил и изменил тональность. Моя изначальная демо-запись была в Ми-миноре, а он сделал в Фа-миноре. Мы к этому лупу добавили ударных и сделали из него трек. И конечно, в нем сильно чувствуется блюзовое влияние. Но в блюзе коренится вся моя гитара. Гитарный соляк в конце On An Island тоже пропитан блюзом. Но This Heaven – блюз совершенно явно.

Сам играя на стил-гитарах, вы испытываете что-то особенное по отношению к акустической стил-гитаре Weissenborn, на которой Би-Джей Соулз (BJ Coles) играет в Then I Close My Eyes?

Несомненно. Weissenborn, на котором он играет, мой. Я играл на нем в Smile. Но он как-то был у меня и я его заставил сыграть на нем в Then I Close My Eyes. Weissenborn – чудная штука. Я всегда достаточно хорошо и удобно чувствовал себя в обращении со слайд-инструментами. Есть такие места меж нот, которые вам хочется посетить, и на слайд-инструментах вы на самом деле можете там оказаться.

Для вас это стало еще одним фирменным приемом. Характерный элемент многих флойдовских вещей…

Когда я начал играть на стил-гитарах и педальных стил-гитарах на концертах, первой вещью, о которой я помню, что в ней я их последовательно использовал, была One of These Days, там строй – открытый аккорд Ми-минор. А потом, когда мы занялись «Dark Side of the Moon» и работали над The Great Gig in The Sky, я для этого изобрел другой строй, потому что очень трудно понять, какой строй для слайда лучший. Открытые строи по определению связывают. Так что я подобрал строй, что-то вроде открытого G6. Первые четыре струны такие же, как на обычной гитаре: Ми, Си, Соль, Ре. А если вы опустите нижнюю Ля до Соль, а Ми – до Ре, вы получите на пяти струнах открытый аккорд Соль-мажор, но вверху у вас будет трехструнный Ми-минор. Так что вы достаточно эффективно сможете играть мажорные и минорные аккорды. И вот этот строй, который я сначала сложил для The Great Gig in The Sky, я имею склонность довольно часто использовать. К тому времени мне на сцене нужно было держать две стил-гитары. Педальная была довольно громоздка. У нее было струн больше, чем я на самом деле мог задействовать, по восемь на каждом грифе, так что я в конце концов остановился на шестиструнном слайде. Я купил две дешевых фендеровских копии, они назывались Jensen. В начале семидесятых они в Англии ничего не стоили. Я взял красную и желтую и потом поставил на них датчики Fender. Вот их я и использовал долгое время: одну настроенную в отрытый Ми-минор, а другую – открытый G6.

Какого рода акустические гитары звучат у вас в новом альбоме?

У меня два или три «Мартина», которые я и использую в большинстве вещей. Очень давно у меня D-35, на котором я играл в Wish You Were Here. Эту же гитару я использую и в некоторых новых треках. Для игры боем – отличная вещь. У меня еще есть D-18 1945 года, более громкий, он больше подходит для переборов и чего-то мелодического. А акустика в This Heaven – отличный Baby Taylor, который удобно брать в самолеты. В своем кейсе он спокойно влезает в верхний багажный отсек cалона. У меня пара таких, я их вожу с собой и один как раз оказался под рукой, когда я записывал этот трек.

На Live8 вы играли на акустическом Gibson. Что-нибудь особенное по его поводу скажете?

По-моему, это был J-200 Celebrity Model. Он уже несколько лет как появился. Я был в Air studious и там лежала такая гитара. Я попробовал, и мне понравилось. Я обратился на Gibson и спросил, не осталось ли таких еще, а они сказали, что их было сделано всего 99 и ни одной не осталось. Я сказал, ну ладно. Где-то через месяц они перезвонили и сказали, что посмотрели на складе и нашли один, который каким-то образом не попал по назначению. И они мне его отдали.

В сентябре выходит DVD-версия «Pulse» 1994 года; это был важный тур, потому что вы впервые за много лет играли весь «Dark Side Of The Moon». Чем отличается опыт исполнения всех этих классических пинкфлойдовских вещей в том туре, без Роджера, от недавнего исполнения с ним на Live8?

Ну, в текстовом отношении «Dark Side Of The Moon» действительно дитя Роджера. Так что иногда у меня возникало некое чувство дискомфорта из-за того, что мы играли это без него. Но недостаточное, чтобы я подумал, что мы этого делать не должны. Это часть наших творений. Я затратил кучу времени, пота и крови над этими записями, и всегда хотел снова сыграть это живьем. У кого-то наверное «Pulse» есть в VHS, но на DVD смикширован хороший звук 5.1 Surround, и будем надеяться, с улучшенной картинкой это будет смотреться неплохо. Но это все старые вещи. А я уже говорил, что меня сегодня старое не слишком интересует. Новое более важно…

“Guitarist” май 2006 года
перевод - Венсаат